Сердце Вербарии
Шрифт:
– Сейвен Болферт!
«Сказать правду? Сейцикл! Непременно сказать!» Он сделал шаг и вышел из строя.
Зал ему аплодировал. Как и всякому другому, удостоившемуся сегодня чести зваться ларгом. Но аплодисменты показались Сейвену зловещими. Воображение рисовало дикую картину того, что все знают истину и вот здесь и теперь проверяют его – Сейвена. Испытывают на честность. Проверяют его честь. И если он, как Крайтер, воспримет все как должное, пожмет руку Олафу, поклонится и спустится обратно, то тут же поднимется гвалт и его справедливо освистают. «Лжец! Вероломный обманщик!» Он слышал эти обвинения как наяву и уже верил им.
Это был его шанс. Как последний
– Спасибо тем, результатами чьих стараний мы преодолели долгий путь и предстали перед вами как есть. Разочарований не будет. Мы обещаем.
Ненависть к аплодисментам обещала вот-вот материализоваться. Сейвен сжал кулаки покрепче, стиснул зубы, отчего губы превратились в узкую белесую нить, и медленно сошел вниз. Народное внимание отстало от него, но аплодисменты по инерции все еще звучали. В его честь.
В зале снова воцарилась тишина и Олаф вернулся к своему любимому делу:
– Десять ларгов. Неплохо, да? А следующий год обещает новые рекорды. С завтрашнего дня к семнадцатой сессии обучения приступит аж тридцать три доларга! И если отказников окажется больше, пускай даже все тридцать процентов, то все равно в будущем году вот на эту сцену взойдет по меньшей мере тринадцать новых воинов. Остальные же не у дел не останутся, – он обвел взглядом выстроившихся перед ним выпускников. – Невозможно каждому стать ларгом, как нельзя любому быть рыбаком. Поверьте, работы хватит на всех. Мы навсегда останемся одной семьей, живущей под общей крышей, дышащей одним воздухом, стремящейся к одной цели. Сделать наш мир лучше, безопасней и… Свободнее. Свободным.
Он рассмеялся.
– В любом случае уже завтра новички отправятся на свое первое задание. Контракты уже подписаны и лежат у меня на столе, так что завтра я жду всех в своем кабинете. К пятому циклу. А сейцикл – отдыхайте. Сегодня ваш, хм, вечер.
***
С бокалом пальмового вина в руках Сейвен подпирал одну из колонн мантапама. Он слушал музыку, про себя оценивая каждую композицию по пятибалльной шкале, глазел по сторонам, оценивая наряды людей все по той же системе, и цедил напиток, сразу оценив его по достоинству. Он допивал уже третий бокал и, быть может, именно поэтому не торопился уходить с праздничного вечера.
Проходившая мимо разносчица, которая успела запомнить молодого ларга, не отходившего от колонны весь вечер, остановилась и предложила обновить бокал. Сейвен великодушно согласился. И вот, уже с четвертой порцией вина в руке и потеплевшим от алкоголя взглядом, он продолжал по-своему наслаждаться вечером.
В гуще событий заприметился Зак. Окруженный толпой, он что-то самозабвенно повествовал, без устали размахивая руками. «Должно быть, треплется о своих достижениях в Лонции. Тоже мне, герой без подвига». Крайтер оживленно беседовал с Олафом. «Откуда же у вас такая связь близкая?.. Не оказалось бы, что наш драгоценный
Немного погодя пришло время танцев. Стульями огородили импровизированную площадку на которой, сначала нерешительно, но затем все бойче, стали кружиться пары. Толпа хлынула к границам площадки, отчего зала мигом опустела. Смотреть стало больше некуда и Сейвен уставился в бокал с вином.
С полнарна ничего не происходило, но вдруг в золотистом хмельном напитке неожиданно добавилось синего. Он поднял голову и его взгляд встретился со взглядом Диз. Наставница стояла сложив руки за спиной и пристально смотрела на Сейвена. Потом она шагнула раз-другой и оказалась вплотную настолько, что костяшки его пальцев, сжимающих бокал с вином, коснулись ее груди. Сейвен предпочел отхлебнуть глоток.
– А ты почему не танцуешь? – спросила она тоном, будто Сейвен целыми днями только и делал, что танцевал, а тут вдруг взял да уклонился.
– Что ты хочешь, Диз?
– Что я хочу?
– Да.
– Хочу, чтобы ты пригласил меня на танец.
– Даже если бы и умел…
– Я знаю, – она отступила в сторону и привалилась спиной к той же, что и Сейвен, опоре. – Тогда просто постоять с тобой.
Три нарна тянулось молчание. «О чем ты думаешь, Диз? Чего хочешь?» Сейвен покосился на стоящую рядом.
– Чего ты хочешь, Диз? – повторил он, но ответа не услышал.
Диз боялись. Боялись потому, что она часто гневалась, а в гневе теряла над собой контроль. Напряжение ее биотоков подскакивало вместе с яростью, и все это срывалось в непредсказуемые последствия. В такие моменты ее тело превращалось в сущую молнию.
– Диз? – он повернулся и с удивлением обнаружил, что она плачет. Не как это делают обычные женщины, с всхлипами и искривленным лицом, а молчаливыми дорожками слез. Только уголки ее губ часто подрагивали.
«Превосходно. Только этого мне и недоставало». Сейвен огляделся по сторонам, но, к удаче, поблизости не было никого, кто смог бы обратить на них внимание. Он оттолкнулся от колонны и со вздохом встал напротив Диз. Так же близко, как несколькими нарнами раньше она подошла к нему.
– Что с тобой? – спросил он, так мягко, как только мог. – Только не говори, что тебя кто-то обидел. И прекрати давать слезам волю. Они тебе не к лицу.
Но вместо того, чтобы последовать совету, она бросилась ему на шею, вся дрожа от беззвучного плача. «Вот же ж…». Сейвен покосился на бокал, из которого расплескалось вино, украдкой допил его остатки и засунул опустевший хрусталь в карман кителя.
Он приобнял ее за плечи, она же в ответ прижалась еще сильнее. Внутри шевельнулось что-то теплое, какое-то новое чувство захватило его. Сейвен погрузился в тот странный сон, где он стоит, вот так же обнявшись с Диз в солнечном фонтане. Чудно, но теперь его мало заботило, что их могли увидеть. «Это все вино. Четыре бокала. Одуреть. Как я еще на ногах держусь».
Наконец Диз успокоилась, ее плечи перестали вздрагивать, а дыхание выровнялось. Она распустила объятья, мягко отстранила Сейвена и посмотрела ему в глаза. Ее ресницы слиплись, а кончик носа слегка покраснел. Он обратил внимание, что Диз где-то успела снять очки. Она смахнула остатки слез со щек, глубоко вздохнула, возвращая самообладание, и решительно проговорила: