Сердце волка
Шрифт:
— Зачем?! — горестно вопила я. — Зачем ты выдернул меня оттуда? Я могла помочь отцу, предупредить! Я могла спасти его! Спасти! Ведь это день, точнее, ночь его смерти! Жестокий, бессердечный! Ты такой же, как и все! Ненавижу! Ненавижу вас всех! Будьте вы все прокляты!
Я заколотила по земле руками и ногами, испуганные мотыльки, светляки, мыши и прочие мелкие козявки бросились врассыпную.
Велес терпеливо ждал, пока замолчу, обессилев, потом произнес:
— Увы, Эя. Никто не может изменить прошлое. И то, что ты смогла увидеть отца,
— Тогда зачем ты показал мне все это?! — горестно воскликнула я, забыв, что решила обращаться к божеству на «вы».
Дерево поджало користые губы, словно поражаясь моей непонятливости.
— Чтобы ты убедилась, что свободные не убивали твоего отца, — терпеливо, словно говорит с маленьким ребенком, проговорил он. — Тебе это важно знать. Как видишь, твой отец дал ему камень сам. И тот, кого ты называешь оборотнем, не убивал твоего отца. Он не смог отдать тебе то, что причитается тебе по праву, но мы нашли способ передать тебе камень. Тебе пора становиться сильнее, Лирей. И камень, несущий всю мощь твоего рода, поможет.
— Отец говорил о пророчестве. О союзе. Себя и зверя.
Велес помолчал, выражение лица на круглом стволе стало задумчиво-мечтательным.
— Это мог бы быть очень славный союз, — сказал он, едва заметно кивнув.
— Но что мне… Сейчас делать? Я не хочу оставаться здесь, среди этих… этих зверей. Я боюсь их! Они… они совсем другие. И я, я здесь, среди них другая. Я чужачка! Я совсем не знаю здешних законов, мне не понятны их мотивы, слова, поступки. Вы же бог, вы же всемогущий Велес, так почему бы вам не помочь мне совсем немного, умоляю! Помогите мне вернуться домой! Я хочу забыть обо всем, что видела и слышала здесь, обо всем, что произошло! Я хочу домой, — жалостно, словно от этого зависит моя жизнь, а так оно и было, проныла я.
Велес терпеливо ждал, пока поток моего нытья иссякнет.
— Ты готова вернуться к людям и жить среди них после всего, что видела и пережила в заповедных землях? — скептическим тоном спросил он.
Я с жаром закивала, стремясь кивать быстрее, прежде чем ненужные мысли и всякие сомнения примутся одолевать меня.
— Даже зная, что возможно, и, скорее всего, так и будет, тебе придется всю оставшуюся жизнь провести в башне твоего родного замка или холодной келье монастыря дальних земель? — коварно спросил Велес.
Я невольно обвела взглядом поляну на берегу озера — волшебные кроны деревьев, мерцающую гладь озера, оно заманчиво светится изнутри, совсем чуть-чуть, и как будто оттуда, с самой глубины, доносится едва различимое пение… Носятся разноцветные гирлянды мотыльков и светляков, не магически созданные, как принято у людей, а живые, веселые. Кричат ночные птицы, где-то вдалеке кто-то заунывно воет на луну, но этот вой почему-то не кажется больше ни пугающим, ни чужим.
В воздухе словно разлиты душистые запахи трав, и что-то теплое, обволакивающее, что накрывает плечи,
Перед глазами встала комната моего заточения — на самом верху башни. По сравнению с этим пышущим великолепием земель оборотней даже яркие осветительные мотыльки, хлопающие крыльями на потолке, поблекли. А уж пространство… Вспомнилась Виталина — статная, холодная, рот кривится от переполняющего ее чувства собственного достоинства. Рядом с Виталиной неизбежно оказалась Мика, она улыбается чуть испуганно, заглядывая Виталине в изящно очерченный рот. Тетя Сицилия, что вечно кутается в шерстяную шаль, видно слишком холодно ей там, на вершине своих моральных устоев…
Я ошарашено заморгала. Ну вот ни капли общего у меня со этими людьми. Я только сейчас поняла, что мы и не враждовали никогда, и даже взаимной неприязни, как таковой, не было… Как не было ни одной общей темы для разговора, ни одного интереса, что объединял бы нас, не было схожего взгляда на мир.
Я замотала головой, стараясь отогнать от себя образы свободного народа — гордую и справедливую Виллу, своенравную хохотушку Лил, мудрую, скептичную Фоссу.
Мне показалось, покрытые корой губы Велеса вот-вот растянутся в ухмылке, и, прежде, чем я успела что-то произнести, мой дух противоречия выпалил:
— Да. Я согласна сидеть в башне до конца жизни, но быть рядом со своей семьей! Может, все не так плохо, даже с Виталиной, просто я раньше не понимала ее, а сейчас поняла… Что никогда не пойму, поэтому, чем тролль не шутит, я все же хочу вернуться домой и жить спокойной, человеческой жизнью!
— И трястись по ночам под одеялом, окружая себя россыпью магических мотыльков, опасаясь нашествия оборотней? — лукаво спросил Велес, прищуриваясь.
Я невозмутимо пожала плечами.
— Но ведь это неправда. Про нашествие. Оборотни… свободные никогда не нападут на нас, им это не нужно.
Глаза Велеса чуть расширились.
— Почему ты так думаешь?
Я беспечно махнула рукой.
— Ну как почему! Они, конечно, дикие, как туземцы, и даже, наверно, хуже, но они ведь и мухи не обидят. Зазря, — добавила я. — А все это вот…
Моя рука описала дугу в пространстве.
— Кто захочет променять это на человеческие земли?
— Ты думаешь?
— Я знаю, — уверенно сказала я, — что им и здесь неплохо. И что они никогда не нападают первыми. И не нападут. Людям нечего опасаться, и я им это скажу.
— И сгоришь на костре, как подозреваемая в контакте с силами дьявола, — пробормотал Велес. — А может и не сгоришь… Не может же тебе везти вечно. Ты наследница большого состояния, так что скорее всего, тебя подвергнут ментальному воздействию, стирая память, и будешь потом пускать слюни до конца жизни.
Я захлопала ресницами и икнула.
— Тогда не расскажу! Буду молчать.
— А спросят, где была?
— Скажу, скиталась по лесам, пока не вышла к людям. Вид у меня, как у бродяжки, поверят.