Сердце волка
Шрифт:
Когда шаги его величества стихли, Грэй, улыбнувшись, взял меня за руку, но его улыбка показалась мне какой-то натянутой, нервной.
— Знаешь, что неправильно в этом образе? — Он поднял вторую ладонь и коснулся моих волос. — Причёска. Конечно, платье тоже непарадное, но его ещё могут простить, а вот простую косичку — нет. Это вопиющее противоречие этикету.
— Тебе не нравится? — шепнула я с неуверенностью. — Я… выгляжу нелепо? Знаешь, мне всё изначально казалось нелепостью, ну зачем мне
Я не договорила — Грэй вдруг подошёл ближе, вплотную, продолжая держать меня за руку, а вторая ладонь переместилась с волос на щёку и нежно погладила. Я подняла голову, вгляделась мужчине в глаза — они тревожно мерцали, и лицо казалось взволнованным.
— Мне нравится, — произнёс он тихо и хрипло. — И это не нелепость, не думай так о себе никогда. Я сказал это не для того, чтобы обидеть, я просто… Ронни, я…
— Да?
Он вдруг поднял мою ладонь и, перевернув её, прижался горячими губами к запястью. Я вздрогнула, резко выдохнув — было безумно приятно, и я прикрыла глаза, наслаждаясь этим прикосновением.
— Ронни, прости меня. Я… — Голос зазвучал ещё тише, приблизился, и тёплое дыхание коснулось щеки. — Ронни…
Я поняла, что сейчас случится, за несколько секунд до того, как губы Грэя накрыли мои.
Это был танец. Не тот, глупый, который я танцевала несколько минут назад, а совсем другой, настоящий.
Танец губ. Я чувствовала каждое движение, каждый вздох… Грэй будто пил моё дыхание, как путник, уставший в дороге, которому предложили чистой ключевой воды.
И всё казалось таким правильным. Словно иначе и не могло быть.
— Я не могу без тебя… — шептал он, на мгновение отрываясь от моих губ, а затем вновь целовал. — Не могу…
…И вдруг я услышала какой-то грохот, топот, звон, и знакомый голос прокричал:
— Мама!
Ох…
Наваждение схлынуло. Губам и всему телу стало холодно, потому что Грэй отошёл от меня на шаг и теперь удивлённо смотрел на приближающихся Эдди и Ратташа.
— Мама! Вы с папой теперь вместе, да? Я видел! — Мальчик возбуждённо подпрыгнул и хлопнул в ладоши.
Дурное предчувствие кольнуло в самое сердце.
— Что? — тихо переспросил Грэй. Вид у него при этом был озадаченный, в отличие от Ратташа — тот смотрел на Эдди с явным изумлением.
— Ну, Ари говорила, когда взрослые целуются — значит, они вместе. Ты же целовал маму!
После этих слов лицо Грэя потемнело.
— Твоя мама умерла, Эдди.
Он сказал это так… тихо, но твёрдо. И смотрел не на меня, а на сына. А я…
Я просто отвернулась и закусила губу.
— Я же рассказывал тебе. Её звали Лил и она умерла сразу после твоего рождения.
— Да, — кивнул
Я не успела ответить.
— Ты не слышал меня, Эдди? Твоя мама умерла. Ты можешь называть Рональду просто по имени, но она тебе не…
— Папа! — ребёнок подскочил, подбежал к Грэю и схватил его за руку. — Ты не прав, папа.
Несмотря на весь трагизм ситуации, я не смогла сдержать улыбки — четырёхлетний мальчик, заявляющий своему отцу, что он «не прав», выглядел забавно.
Вот только Грэю так не казалось. Он сжал зубы, даже скулы побелели, и процедил:
— Дома поговорим. Пойдём, Эдди, — и первым направился к выходу из тронного зала, не замечая попыток мальчика взять за руку и меня тоже.
День прошел как в тумане. Грэй, не удостоив меня даже взглядом, вскоре оставил нас и направился к императору, а мы с Ратташем и Эдди спустились вниз, в подвалы, где мужчина провёл экскурсию по сокровищнице. И это было бы увлекательно, если бы я не была настолько расстроенной.
Там оказалось много всего интересного, от драгоценностей до различных магических артефактов. Рат даже показал, как действуют некоторые. Эдди увлечённо крутил головой из стороны в сторону и возбуждённо подпрыгивал, если замечал что-то любопытное.
Мальчик настолько устал в сокровищнице, что моментально уснул, стоило нам вернуться в покои императрицы. И пока он спал, я пила чай вместе с Дорианой и Ратташем, но так нервничала и переживала из-за Грэя, что не запомнила, о чём мы говорили.
Потом Эдди проснулся, мы пообедали и успели немного погулять по парку, но тут вернулся Грэй. Он по-прежнему был раздражён и старался не смотреть на меня, разговаривая только с Эдди.
И так продолжалось целый вечер, даже после того, как мы вернулись домой. Остальные тоже заметили неладное, но, к моему удивлению, и не подумали вмешиваться или расспрашивать, в чём дело. Только Ари понимающе улыбалась, опуская голову.
А Грэй злился всё сильнее и сильнее. Я видела — он хочет высказать мне всё наболевшее, но не решается в присутствии Эдвина и остальных.
Именно поэтому после ужина я предложила:
— Пойдём, прогуляемся? Ари, ты ведь посидишь с Эдди? Мы ненадолго.
Ответом мне был кивок и всё понимающий взгляд.
— Ему скоро спать, — проворчал Грэй, но тем не менее направился к входной двери.
— Я уложу Эдвина, если понадобится. Не волнуйтесь.
Я благодарно улыбнулась Араилис и вышла из дома вслед за Грэем.
Начинались сумерки, и вечерняя прохлада нежно касалась щёк, будто утешала и пыталась подарить надежду.