Сердце Запада
Шрифт:
Смеясь, Ханна направилась к покрытому лаком шкафчику и вытащила коричневую бутылку. Затем принесла три пустых стакана и в каждый налила на два пальца фон-квейского напитка под названием «виски».
Эрлан осторожно пригубила. На вкус жидкость была горькой, но оставила в животе более сильное покалывание, нежели рисовое вино саке.Китаянка сделала два глотка побольше. Действительно приятный напиток. Затем уже хорошенько отхлебнула из стакана. Губы с трудом отлипали от зубов, а в животе гудело. Воистину расслабляющий напиток.
Эрлан украдкой глянула на двух женщин,
Эрлан наклонила голову к хозяйке дома.
– Для меня большая честь, что вы пригласили меня к себе.
От улыбки на щеках Ханны появились ямочки.
– Мы с Клементиной подумали, что тебе, наверное, жутко не хватает женского общества, особенно учитывая, что ты совсем недавно вышла замуж и все такое.
Клементина тоже улыбнулась и отпила из своего стакана. Эрлан была рада, что этикет заставляет ее следовать благому примеру. Этот виски оказался очень вкусным напитком.
В окно подул ветерок, всколыхнув бахромчатую скатерть на столе и листья папоротника в горшке. Хотя обстановка была непривычной для Эрлан, ей нравился этот дом. В грязных Радужных Ключах, где во всем отсутствовала гармония, где даже дороги были отвратительно прямыми, этот дом казался лотосом посреди заросшего пруда. Возможно, тому причиной, что здесь обитала одинокая женщина, и поэтому в атмосфере жилища преимущественно чувствовалась сила инь. Эрлан задалась вопросом, что значит быть Ханной Йорк и угождать и прислуживать только себе. Мысль была тревожной, и китаянка прогнала ее прочь. Клементина поставила стакан на чайный столик перед собой.
– О, Эрлан, дорогая. Я чуть не забыла.
Она взяла квадратный сверток со стоящего рядом с ней кресла.
– На этой фотографии я запечатлела тебя и Сэма в день вашей свадьбы. – Жесткая коричневая бумага шелестела, когда Клементина разворачивала ее. – А Ханна вставила снимок в рамку.
Эрлан приняла подарок и низко поклонилась.
– Тысяча тысяч благодарностей. Эта вещь поистине достойна императрицы.
Китаянка восхищенно смотрела на фотографию в серебряной рамке. На ней Эрлан была в своем свадебном платье с летящими журавлями, ее черты лица казались такими застывшими, будто она облачилась в оперную маску, а рядом с ней стоял лавочник Ву в своем чужеземном пальто с раздвоенным хвостом. С виду он был доволен своей невестой, но ведь это было до того, как она приставила нож себе к шее.
– Знаешь, Клементина, – сказала Ханна, – тебе бы почаще фотографировать людей на свадьбах, да и при других знаменательных случаях, ну, на именинах и прочих праздниках. А потом продавать снимки. Представь, сколько милых дамских мелочей ты могла бы накупить на собственный небольшой заработок.
Клементина сложила оберточную бумагу в идеальный квадрат и положила ее на столик рядом с пустым стаканом.
– Гордость никогда не позволит Гасу смириться с тем, чтобы его жена работала, дабы позволить
Ханна фыркнула.
– В большинстве случаев я не вижу, чтобы он обеспечивал тебя даже самым необходимым, не то что всем нужным. И не заметно, чтобы его гордость избавляла тебя от этой каторжной работы на ранчо.
Клементина бросила на подругу жесткий взгляд.
– Не начинай, Ханна. Гас добр ко мне. Ты знаешь, что так и есть.
Миссис Йорк пожала плечами, подняв подбородок, словно, как подумала Эрлан, кутаясь в изодранный соломенный плащ гордости.
– Если тебе понравилась фотография, Эрлан, – оттаяла Ханна, – Клементина может сделать еще одну, чтобы ты отправила ее своим родственникам в Китае.
Эрлан не могла поднять глаза и посмотреть на женщин. Если она хочет стать им подругой – о, ей этого очень-очень хотелось! – они должны узнать о ее позоре и принять ее, несмотря ни на что.
– Благодарю вас за столь любезное предложение, но у меня не осталось семьи в Китае. Мать умерла, а отец отказался от меня. – Эрлан положила ладони на бедра и заставила себя поднять голову, чтобы встретиться с собеседницами взглядом. – Он продал меня работорговцу в Фучжоу за сто таэлей серебра.
– Но почему же он так поступил? – Внезапно Клементина оказалась на стуле рядом с ней и схватила ее за руку. Эрлан почувствовала силу ян, дух воина, и слегка успокоилась.
– Моя мать носила зеленую юбку наложницы, но тем не менее отец почтил ее, не отослав с глаз долой, когда она родила ему бесполезную дочь. Но вместо того, чтобы отплатить за его доброту почитанием и полным послушанием, мать обесчестила дом По и навлекла позор на предков тем, что легла... с другим. Ей была предложена алая петля, и она запятнала чистоту своего духа, по трусости не использовав эту петлю. Отец был вынужден заживо заколотить её в гробу. Ее позор стал моим позором. Ее бесчестье – моим бесчестьем.
Вздрогнув, Ханна резко втянула в себя воздух.
– Боже, это самый варварский поступок, о котором я когда-либо слышала.
Aйя, этот горький виски что-то сделал с языком Эрлан. Она хотела поведать о себе кое-что, но не выкладывать все подряд. Китаянка посмотрела на свою ладонь, все еще крепко сжатую изящными белыми пальцами Клементины. Ханна подошла и, встав рядом со стулом Эрлан, положила руку ей на плечо.
– У тебя в Китае остался ухажер? – мягко спросила миссис Йорк.
– Ухажер?
– Молодой человек, который тебе нравился. Кто-то, за кого ты надеялась однажды выйти замуж.
– В Китае не бывает ухажеров. Браки устраивает Тай-Тай – Первая Жена. Девушка не видит своего мужа до того момента, пока они не поженятся и он не поднимет ее красную вуаль.
Ханна издала смешок.
– Бьюсь об заклад, веселенькие брачные ночи получаются.
Эрлан прикрыла улыбку рукой.
– Конечно, мы все говорим, что хотим лишь мужа с добрым сердцем, но на самом деле ни одна девушка не желает найти под шелковыми простынями брачного ложа старый сморщенный отросток, который не сможет поднять даже сильный ветер. Каждая невеста с нетерпением ждет мужа с длинным толстым стержнем, дрожащим от возбуждения, как волшебный жезл.