Сердце Запада
Шрифт:
Джере и забыл о цветах. Его лицо залилось краской, и он не смог удержаться от смеха над самим собой. Сняв букетик с головы, Скалли поклонился.
– Это для вас. Красивые цветы для прекрасной леди.
Ему сразу же захотелось пнуть самого себя. Слова прозвучали глупо, как из уст влюбленного школьника.
Эрлан приняла букетик, едва коснувшись пальцами руки Джере.
– Прекрасные цветы, – сказала она сладким мелодичным голосом. Китаянка отвела от него взгляд, и ее губы слегка изогнулись, будто она улыбалась сама себе. – Спасибо, мой анчинтэ чурен [36] .
36
Анчинтэ
Джере попытался повторить за ней эти китайские слова, исковеркав их до неузнаваемости, и снова рассмеялся.
– И как вы назвали меня? Это ж не бросило тень на доброе имя моей матушки?
Эрлан вскинула глаза на мужчину, и между ее бровей появилась крошечная складка.
– О, нет, вы не должны думать... Это знак глубокого уважения. Правда.
– Ха! Так я вам и поверил! – Джере сделал еще один шаг, оказавшись к ней еще ближе. Китаянка напряглась, но не отступила. Скалли произнес притягательным голосом, касаясь ее речью так, как хотел бы трогать руками и губами: – А каким словом я могу вас называть, чтобы обозначить глубокую привязанность?
Она со всей серьезностью обдумала вопрос, складка между ее бровей углубилась. Джере представил, как прижимается к этой морщинке губами, целует ее.
– Если желаете, я позволю вам называть меня сяо мей, что означает «младшая сестра».
Поблизости хлопнула петарда, и их накрыл запах горелого пороха. Джере сделал глубокий вдох, пытаясь ослабить растущее внутри напряжение.
Оркестр внезапно заиграл военную песню, и Эрлан с Джере обернулись, испытав облегчение, что смогли обратить внимание на что-то еще помимо друг друга. Солнечный свет отражался от медных духовых инструментов. Лица музыкантов покраснели от натуги и от жары.
– Младшая сестра... Это не та привязанность, какую я испытываю к вам, – сказал Скалли, думая о том, что его слова и близко не отражают всей глубины его чувств.
– В Китае мужчина не смотрит так на жену другого, – произнесла Эрлан, и в первый раз Джере услышал напряжение в ее голосе. – И не разговаривает с ней подобным образом. На самом деле, с чужой женой мужчина вообще не должен разговаривать.
Скалли резко выпустил воздух из сжавшегося горла.
– И что же нам тогда делать? Забыть о том, что между нами вспыхнуло, просто потому, что мы встретились не в то время и не в том месте? Тебе не следовало выходить за него замуж, любовь моя, но этого уже не изменишь.
Мимо них пронесся мальчишка, держа в руке бенгальский огонь словно факел. Светящаяся палка шипела и трещала, выстреливая в воздух маленькие звездочки.
Ее грудь поднялась в тихом вдохе.
– Там, откуда я родом, в Фучжоу, – сказала Эрлан, – находится пагода, которой тысяча лет, но она только начинает свое пребывание на этой земле. Возможно, для нас будет свое время и свое место, мой анчинтэ чурен. Но не в этой жизни.
– К черту все это...
Миссис Ву прижала пальцы к его губам, останавливая возражение. Джере схватил ее запястье, удерживая руку на месте, чтобы поцеловать. Когда он освободил Эрлан,та опустила ладонь и сжала пальцы, как если бы пыталась удержать поцелуй и навсегда сохранить его.
Но что-то вспыхнуло в ее глазах. Возможно,
– Ты не понимаешь, – вздохнула она. – Ты не понимаешь меня. Китаянка не стремится разрушить свою судьбу. Она не пожертвует своей честью ради услады сердца. – Ее рука начала подниматься, и Джере подумал, что Эрлан снова прикоснется к нему, но девушка опустила руку. – Не случайно боги расположили между нашими народами огромное море, которое слишком широко, чтобы выстроить через него мост. Мы слишком разные, ты и я. Ни один мост никогда не сможет соединить нас.
Эрлан повернулась и направилась прочь от него.Она шла на своих крошечных ступнях, будто по тлеющим углям, покачивая бедрами, держа спину прямо, а голову неподвижно. Джере посмотрел вниз и увидел на земле букетик оранжевых цветов. Он знал, что Эрлан не случайно уронила цветы. Отвергая такой простой и невинный подарок, она отвергала его.
Руки Джере сжались в кулаки. Он не собирался отказываться от этой женщины и от того, что испытывал к ней и что, как надеялся, однажды она почувствует к нему. И плевать, насколько широко чертово море между ними – он найдет способ построить этот мост. А затем пересечет его, даже если придется ползти на коленях.
* * * * *
Шахтер с такой силой стукнул семикилограммовым молотом по головке бура, что деревянный помост задрожал, в воздух взметнулась гранитная пыль, а лязг металла о металл эхом отразился от дальних холмов.
– Мама, зачем тот дядя забивает большой гвоздь в камень?
Клементина пересадила вертлявого сына с одного колена на другое.
– Это не гвоздь, милый, а бур. Посиди-ка пока здесь, чтобы никому не мешать.
– Но я ничего не вижу! – запротестовал Чарли. – Я хочу посмотреть!
– Он похож на дикого и мощного зверя, – заметила мисс Лули Мэйн, новая городская учительница. Она смотрела не на шахтера с голым торсом, который старался вколотить бур в гранитную глыбу за рекордно короткое время, а на полностью одетого Дрю Скалли, хотя тот и был облачен в самый безвкусный клетчатый коричневый костюм из доселе виденных Ханной. Вместе с братом Дрю ждал своей очереди, чтобы поучаствовать в соревновании по бурению, за победу в котором полагался выигрыш в двадцать долларов.
Мисс Лули Мэйн была семнадцатилетней девушкой с блестящими каштановыми волосами и голубыми как озера глазами. Невысокого роста – макушка доставала лишь до середины груди большинства мужчин. Ханна часто задавалась вопросом, как такая малышка умудрялась держать под контролем классную комнату, заполненную шумными мальчишками не намного ниже и младше ее самой. Но с другой стороны, работа сельской учительницы была одной из немногих респектабельных профессий, пригодных на Западе для старой девы. И большинство людей, среди которых была и Ханна, поначалу считали, что эта девушка взялась за преподавание и приехала сюда с единственной целью – подцепить себе мужика.
Какое-то время в «Самом лучшем казино Запада» даже делались ставки на то, как долго сладенькая милашка Лули Мэйн пробудет незамужней в месте, где мужчин в двадцать раз больше, чем женщин. Но когда прошел месяц, затем три, а там и девять, и на двадцать семь предложений было получено столько же отказов, горожане начали подозревать, что мисс Лули Мэйн – одна из тех странных женщин, что выходят замуж за свою профессию.
Однако сейчас Ханна поставила бы все деньги, лежащие на её счете в Банке профсоюза горнорабочих, на то, что маленькая учительница таки заслышала звон свадебных колоколов.