Сердце, живущее в согласии
Шрифт:
Ко мне, шурша высокой травой, подполз полковник. Он тоже настороженно вглядывался в воду.
Потом я увидел руку, уцепившуюся за мокрую ветку. Появилась голова Тхара Тхара, потом – Ко Бо Бо. Затем они снова скрылись под водой и снова появились. Так повторялось несколько раз.
Полковник приказал мне бежать им на помощь. Я кое-как преодолел оцепенение и начал спускаться по склону, не сводя глаз с Тхара Тхара. Он двигался к берегу. Но где же Ко Бо Бо? Вскоре Тхар Тхар добрел до места, где смог встать. У него на руках я увидел обмякшее тело Ко Бо Бо. Вытащив друга на берег, Тхар Тхар
Второй выстрел предназначался полковнику. Дальнейшее помню плохо. Я сразу стал искать укрытие. Идти к Тхару Тхару и Ко Бо Бо было опасно, а потому я прополз вперед и спрятался за большим валуном. Надо мной шел бой. Потом рядом разорвалась граната, и я потерял сознание.
Очнувшись, увидел двух повстанцев, сидевших передо мной на корточках. У меня отчаянно звенело в ушах, голова раскалывалась от боли. Они что-то говорили, но я едва понимал. Они помогли мне встать. Мои руки и лоб были в ссадинах, голова не только болела, но еще и сильно кружилась. Повстанцы обвели меня вокруг моста и завернули к лесу. Вокруг валялись тела убитых солдат и носильщиков. Похоже, в живых остался я один. От этой мысли я снова потерял сознание.
Так я попал в лагерь повстанцев. Там мне смазали и перевязали раны, досыта накормили рисом. Воды у них тоже было вдоволь. Меня расспрашивали о лагере правительственных войск, о численности солдат и о том, насколько хорошо они вооружены. Потом задали несколько вопросов о внутреннем устройстве лагеря. После отвели в хижину и больше не тревожили. Через две недели я окреп и должен был принять решение: или я остаюсь и сражаюсь на стороне повстанцев, или они переправляют меня в ближайший город.
Маунг Тун закурил сигарету и смерил меня взглядом. Официант принес дынных семечек и термос со свежезаваренным китайским чаем.
Я ждала, что брат задаст ему последний, самый важный вопрос, однако У Ба молчал.
Мысли путались. Рассказ Маунга Туна поражал чудовищными подробностями. Но в то же время мне было досадно и даже страшно. Вдруг Маунг Тун ничего не знает о смерти Тхара Тхара?
– Вы можете рассказать, где и как погиб Тхар Тхар? – наконец спросила я.
У Ба посмотрел на меня, затем наклонился над столом и перевел вопрос.
– Как погиб Тхар Тхар? – переспросил Маунг Тун, будто сомневаясь, что правильно понял вопрос.
Я кивнула.
Он покачал головой и что-то сказал.
У моего брата округлились глаза.
– Он не погиб. Тхар Тхар жив.
Часть третья
Глава 1
У Ба спал. Голова брата клонилась к моей шее, рот приоткрылся, и каждый выдох сопровождался негромким присвистом. Я в очередной раз вытерла вспотевшее лицо полотенцем. Потом осторожно потрогала лоб брата, он был горячим. Прежде чем уснуть, У Ба опять сильно кашлял, и меня это насторожило. В Тхази он наотрез отказался идти к врачу, утверждая, будто всему виной сезонная аллергия, которая скоро пройдет. Такое с ним случается каждый год, так что мне не о чем беспокоиться. Я не поверила ни единому слову.
Мы ехали поездом в Мандалай. Вагон
Уж не знаю как, но У Ба раздобыл билеты в вагон первого класса. Мы сидели в просторных креслах с откидными столиками и мягкими спинками, однако удобными я бы их не назвала. Моя спина чувствовала каждую пружину, но я не жаловалась. В задних вагонах люди спали на жестких скамьях, среди корзин и ящиков с овощами, фруктами и курами. Кому не хватало места, ложились на пол. Да и по сравнению с грузовиком, на котором мы добирались до Тхази, это был вагон люкс.
В проходе без конца сновали торговцы с корзинками и ведрами, громко расхваливая свой товар. Нам предлагали вареные яйца, арахис, рисовые колобки, бананы, манго, бетель. В пластиковых мешочках подрагивала непонятная жидкость коричневого цвета. Торговали маленькими сигарами, скрученными вручную, и сигаретами. Один делец сунул мне под нос миску, где в маслянистом соусе плавали тощие куриные ножки, густо облепленные мухами. Я поморщилась и замотала головой.
Вдали неторопливо садилось солнце. Мы проезжали какой-то городок, и поезд сбавил скорость. Вдоль соседнего пути двое парней вели водяного буйвола. За ними шла женщина, водрузив на голову несколько глиняных кувшинов, один на другой. Невдалеке от путей горел огонь в уличных очагах. В небольшом пруду плескались голые ребятишки.
Я вспоминала рассказ Маунга Туна. Тхар Тхар не погиб. Он жив.
Тогда, в чайном домике, до меня не сразу дошел смысл простых слов. Почему-то мы с братом не допускали такой возможности. Нам казалось, мы идем по следам мертвого человека. Ну Ну считала, что ее сын погиб, в том же были уверены Кхин Кхин и Ко Гуи.
Маунг Тун расспрашивал повстанцев про Тхара Тхара. Те рассказали, что видели, как рослый человек встал, взял на руки безжизненное тело товарища и пошел вниз по течению. Они не пытались его задержать.
Годы спустя Маунг Тун услышал от водителей грузовиков о странном монахе. Он жил с несколькими детьми и множеством кур в старом монастыре в окрестностях Хсипо. Все водители называли его удивительным человеком. У этого монаха под подбородком красовалось большое родимое пятно, на правой руке недоставало пальца, а повыше локтя темнел шрам. Должно быть, раньше монах был храбрым солдатом, а увечья получил в бою.
Потом то же самое рассказали двое водителей автобусов. Маунг Тун решил, что все они говорят о Тхаре Тхаре, У Ба тоже так считал. Я сомневалась.
Дальнейший наш путь лежал в Мандалай. Там мы собирались переночевать, а утром отправиться в Хсипо.
Поезд резко остановился. Толчок разбудил брата, он огляделся, вспомнил, где находится. Ему хотелось пить. Я подала У Ба свою бутылочку с водой. Он пил маленькими глотками и о чем-то спрашивал пассажира, сидевшего по другую сторону прохода.
– Через два часа будем в Мандалае, – сообщил мне У Ба. – Есть хочешь? – (Я кивнула.) – Я тоже. Может, подкрепимся?
– В этом поезде?
– У них есть вагон-ресторан.