Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Закат
Шрифт:
Да, на месте Дьегаррона Карло знал бы, что делать, зато на своем собственном… Ждать, когда тебе на заведомо невыгодных условиях навяжут драку, глупо и безответственно, потому-то маршал и рискнул, не дожидаясь визы Коллегии, выдвинуть на запад пять батальонов. Формально для прикрытия Хаммаилова сборища, на самом же деле – чтобы не быть застигнутым врасплох.
Боялся не только Капрас. Озабоченный безопасностью своих владений Курподай постарался заполучить в свой Пирхаллуп батальон поприличнее. Казарон не жалея сил расписывал ожидающие обожаемых союзников радости, хорошие, прямо-таки отличные укрепления и удобство расположения замка с
Выдвинутым отрядам было велено доносить о каждом чихе, а если чихов не будет, слать доклады еженедельно. Первым отчитался отправленный в Пирхаллуп капитан Гапзис. Старый сослуживец Ламброса был почти доволен: разместили, кормят, поят, командир местных дружинников – человек толковый, а выделенные казароном молодые крестьяне уже проходят обучение. Не сказать чтоб очень успешно, но не хуже той деревенщины, что набирали зимой в Гайифе…
Деревенщину Гапзис не жаловал, только деревенщина эта оказалась последним резервом. Собирая корпус, они выгребли южное приграничье подчистую, сейчас вербовщикам делать там было нечего. Как и на раздерганном побережье, оставались Паона и внутренние провинции. Сколько там соберешь? Сколько б ни собрали, это не его, Капраса, дело! Не его! Есть неразбитые маршалы, есть Военная коллегия, есть, в конце концов, император с наследником и гвардией оного.
Карло злобно глянул на ящик, в который запер вино. Ламброс где-то шлялся, а считать сапоги и алебарды гайифец был не в настроении, потому и сделал то, чего еще себе не позволял, – среди дня отправился к любовнице. Открыто, не стесняясь ни прислуги, ни адъютантов. И едва не поперхнулся немедленно налитым белым, поняв, что девочка ему рада. По-настоящему, как радовалась тридцать лет назад резвушка Ио… ныне супруга командующего гвардией, разодрали б его кошки, желательно морисские…
2
Парик в жару – это похуже любого покушения, но Руппи сорвал русую волосню, лишь убедившись, что в кабинете нет никого, кроме отца Луциана и Гудрун, чьи чувства за время разлуки ничуть не остыли.
– Я представлял север как-то прохладнее, – заметил адрианианец. – Но мне простительно…
– В Эйнрехте бывает жарко. – Лейтенант все еще чувствовал себя заживо брошенной на сковородку рыбиной. – Далеко от моря… Гудрун!!!
– Она рада, и это очень хорошо. Садись. Пить сразу не стоит, вода со льдом, а хуже летней простуды только болотная лихорадка.
– Я знаю. – Руппи повалился на стул. Гудрун только того и ждала. Меховое чудовище кротко мявкнуло и немедленно вскочило на колени. Раздалось счастливое урчанье.
– Мои
– Пока да. Б'oльшая часть истрачена на…
– Сын мой, я не интендант. Хорошо, что ты не пошел в суд. Некоторых сборищ следует избегать.
– Меня могли узнать. – Бабушка Элиза уехала, но слуги наверняка остались, обмануть того же Гельмута париком и зубными накладками не выйдет.
– Не быть узнанным – еще не все, нужно узнавать самому. Это трудней, чем упокоить пару-другую задир.
– Думаете, я не выдержу? Ваше право, но со времени нашего знакомства я не тронул ни одной сволочи!
– Ты не всегда верно смотришь на жизнь, сын мой. Подобное случается, если мерой всего считать себя. Встань на другую гору и увидишь, что дело не в недоверии к тебе, а в доверии к брату Оресту.
Засмеяться Руппи помешали впившиеся в ногу и сразу же разжавшиеся когти. Вошедший монах, крепыш средних лет с удивительно правильным лицом, еще ничего не сделал, а Гудрун на коленях Руппи уже не было. Мелькнул пушистый хвост, и распластавшаяся в какую-то яичницу зверюга исчезла под неподъемным шкафом. Лейтенант не удержался, хмыкнул. Красивый монах недовольно поджал словно нарисованные губы.
– Сын мой, – спокойно попросил отец Луциан, – достань кошку. Брат Харитон, ступай вниз и жди.
Монах вышел, Руппи, ничего не понимая, встал на колени и заглянул под шкаф. В темноте блестели две круглые недоверчивые пуговицы.
– Вылезай, – велел наследник Фельсенбургов.
Под шкафом затарахтело, но дальше дело не пошло – покидать убежище беглянка не собиралась. Подманить? Руппи оглянулся на стол – там была ветчина, но Гудрун на нее не зарилась…
– Отец Луциан, у вас есть рыба?
– Лучше продолжим разговор. Кошка вылезет сама, и тогда тебе придется ее предать. Само собой, ради общего блага.
Гудрун вылезла, когда говорили о ее тезке. Дева Дриксен могла жить без короны, она бы отказалась от статуй и од, но не от кузена. Размолвка с Гаунау дарила принцессе надежду, но Фридриху мало было развестись с «медведицей», на брак между двоюродными братом и сестрой требовалось особое разрешение. Дать его мог либо Эсперадор по представлению кардинала Дриксенского, либо магнус Домашнего Очага или Чистоты, а таковых нынче не имелось.
– Эсперадора выбирают кардиналы, – негромко рассказывал адрианианец, косясь на отдаляющуюся от шкафа зверюгу, – избрание магнуса – дело сугубо орденское. Оспорить его полномочия вправе лишь Эсперадор и орденские же епископы, числом более половины, но кто их ныне сочтет? Сын мой, кошек удобней носить, подхватив обеими руками под живот ближе к передним лапам. Гудрун слишком тяжела, чтобы таскать ее за шкирку.
– А куда… Куда ее нести?
– В приемный зал, где вы и познакомились. Я тебя провожу.
Знакомый тонюсенький писк и мягкий тяжелый шлепок. Руппи предательски ухватил пытающуюся угнездиться на коленях Гудрун под пузо и вскочил. Луциан тоже поднялся. Кошка понуро обвисла в руках, вырываться не пытается, и то спасибо.
Они шли молчаливыми прохладными коридорами – молодой горожанин с трехцветной кошкой и странствующий епископ или… больше чем епископ? Гудрун не трепыхалась, но тащить ее все равно было неудобно.