Сердцеед, или Тысяча и одно наслаждение
Шрифт:
– Я сейчас наподдам этому Пете. Да так, что мало не покажется, – пообещала я дочке, присаживаясь возле на корточки. – У тебя на щечке царапина.
– Это меня кошка.
– Неправильные методы воспитать, – услышала я сзади голос мужа, он вышел к завтраку. Он чмокнул меня в щеку и сел за стол. На столе стояла большая миска с мюсли и
– Самые правильные! Самые верные методы, – проворчала я.
– Петя! Иди завтракать!
Темноволосый мальчишка влетел в гостиную, вертя головой из стороны в сторону. У него был коротко стриженный затылок и круглые карие глаза, смотревшие на всех с радостным изумлением.
– Мам! А там внизу около конюшни карета стоит! Ты обещала покатать нас. Весной. Обещала! Давай сейчас туда пойдем. А?
– В другой раз.
– Нет, мама! – заканючил он. – Давай сейчас.
– Репейник! Ладно. После завтрака.
Мы сидели все за столом – большим круглым столом и завтракали. Эрнст смотрел на меня и улыбался. Я улыбнулась в ответ. Он был в костюме и уже собирался выезжать на работу. Свежевыбритый, пахнущий одеколоном. Вот только галстук был повязан немного криво. Галстуки обычно ему повязывала я, но в этот раз я провозилась на кухне и не успела.
– Как спал?
– Неплохо. После командировки хотелось бы отдохнуть. Но… – И он накрыл мою руку своей. Я обхватила двумя пальцами его указательный.
– Мы поели! – дети вылезли из-за стола.
– У тебя есть время спуститься к реке? Посмотреть нашу карету?
Эрнст посмотрел на часы.
– Немного. Но есть.
На лужайке бегал пес. Без остановок, как заводной.
– Джим! – позвала я его. – Джим! Пойдем с нами.
Ирландский сеттер остановился и прислушался.
Дети побежали вперед, мы шли за ними. Пес носился туда-сюда, осознавая свою почетную роль сопровождать всех членов семьи.
Карета
Карета была настоящей – белой с позолоченными завитушками. Я хотела приехать на свою свадьбу непременно в карете. И мой муж – лучший в мире мужчина – исполнил мой каприз.
Мы вошли внутрь. Свет лился сверху из окна, и лучи сверкали, танцевали на позолоте, отчего казалось, что карета украшена драгоценностями.
Дети залезли внутрь, обежали пару раз вокруг кареты и снова умчались к дому, сопровождаемые ошалевшим от весеннего воздуха ирландским сеттером.
Мы с Эрнстом забрались в карету.
– А помнишь? – сказал он мне, хитро улыбаясь.
– Конечно, помню. – Я положила голову ему на плечо.
Я помнила нашу свадьбу – путешествие в карете, длинное белое платье, – я чувствовала себя волшебной принцессой из сказки.
– А давай-ка действительно повторим наше путешествие в карете. Вместе с детьми. Чего она стоит без дела?
– Ты – сумасшедший! – улыбнулась я.
– Я давно стал сумасшедшим, – шепнул он, целуя мне мочку уха. – В тот самый момент, когда увидел тебя и решил, что ты обязательно станешь моей женой.
– И что?
– Я могу сказать одно. Я самый счастливый сумасшедший в мире.
– Тогда я от тебя недалеко ушла. Мне тоже говорили, что я сумасшедшая – уехать в чужую страну, где меня ждет неизвестно что, без знания языка, без солидного капитала. Мне вообще говорили, что ты – аферист и вместо замка меня ждет здесь хрущоба.
– А что такое хрущоба?
– Антизамок.
– А… – Эрнст нахмурился. – Понятно не очень.
– И не надо.
– Значит, мы самая счастливая сумасшедшая семья в мире! – Эрнст всегда любил точные формулировки.
Я подняла на него глаза.
– И кто же с этим спорит?