Сердцевина граната
Шрифт:
– Вы куда, молодой человек?
Кленов продемонстрировал «одуванчику» удостоверение и прошествовал на второй этаж, где и имел место быть деканат. Он без труда обнаружил доску объявлений. Список фамилий поступивших – счастливый мартиролог! Каменщикова, Монаков, Морозова… Итак, Кира действительно побывала здесь незадолго до своего исчезновения, да и раньше заглядывала. И ей удалось поступить! Надо же…
– Вам кого? – поинтересовалась длинноногая дама, похожая на птицу-секретаря. Птица выпорхнула из дверей деканата и смотрела на Кленова с птичьим интересом. Кленов показал удостоверение. Птица вспорхнула, защебетала и указала Евгению Эдуардовичу на двери, за которыми, по ее словам, помещался
– Как же, как же, – рокочущим, роскошным басом произнес Злотников. – Кира Морозова… Будет прок, полагаю. А что случилось? Она что-то натворила? Такая, знаете, эксцентричная особа, м-да…
«Масленые твои зенки», – подумал Кленов. Но вслух сказал коротко и ясно:
– Да нет, ничего.
Деметра и Зевс
– Ты должен мне помочь, – сказала Александра вместо приветствия.
– Во-первых, добрый день, – ответил Краснов. Как всегда – спокоен, корректен, сдержан. Кажется, ничто не может возмутить этого олимпийского спокойствия. Даже несанкционированное появление персоны нон-грата в его кабинете. Дубовые панели глушат звук, под ногами – мягкий, благородного синего тона ковер. Сам хозяин сидит за монументальным, похожим на надгробие письменным столом и пялится в монитор. Александре подумалось: интересно, сидел ли он там до моего шумного появления в приемной, или уселся только теперь, чтобы продемонстрировать – я отвлекаю важного человека от важной работы! Вряд ли мне когда-нибудь удастся загнать его в угол. Всякий раз после разговора с ним оставалось странное ощущение – словно я пыталась поймать шилом шарик ртути. Его глаза похожи на ртуть. Холодноватое, металлическое серое свечение. Это – глаза моей дочери.
– Добрый день.
В который раз Александра сдалась и приняла его правила игры.
– Не желаешь присесть?
Села. Совершенно неудобное для Александры кресло. Слишком мягкое, и чтобы встать с него, понадобятся некоторые усилия. Слишком уютное. В ее бедной голове сразу началось легкое кружение.
– Чай, кофе? Сок? Может быть, выпьешь чуть-чуть? Я вижу, ты расстроена.
– Кофе. С коньяком.
Александра никогда не пила так рано. Но иначе не выдержать.
Принесли на инкрустированный столик перед Александрой поднос, сервированный на двоих. Хозяин встал, достал из бара бутылку коньяка.
Кофе был огненно-горяч и вкусен, а коньяк придавал ему особый, неповторимый аромат.
Александра, всегда чувствительная к запахам, и сейчас безошибочно определила, что для Краснова эта рюмка коньяка – не первая на сегодня. Хотя только пробило полдень. Мало того – сквозь сандалово-кожаные нотки его одеколона, сквозь ментоловый холод дыхания, сквозь кофе и коньяк она уловила шлейф вчерашнего алкоголя.
– Я тебя слушаю. Тебе нужна помощь. Деньги?
– Нет. Разве я когда-нибудь приходила к тебе за деньгами?
– Мне кажется, в этом не было необходимости.
Краснов деликатно указал Александре на ее шесток. В этом и впрямь необходимости не было. Деньгами он обеспечивал свою несостоявшуюся супругу исправно. Сначала это были доллары в безликих белых конвертах, их привозил немолодой мужчина, смахивающий на Челентано, шофер Краснова. Потом они стали приходить на личный счет Киры. Не слишком много,
– Что-нибудь с девочкой?
Наконец догадался спросить.
– Да. Кира… Она пропала.
Встал, заходил по кабинету.
– Поясни.
Тут Александре потребовалось все самообладание, чтобы не устроить истерики.
– Она ушла из дома. Это в лучшем случае. В худшем – стала жертвой преступления.
– Ты заявляла в милицию?
Да! А ты как думал! Что я буду сидеть в своем кабинете и жрать коньяк до обеда, а потом приду к тебе на кофе с тем же коньяком? Но всего этого Александра не сказала.
– Да. Конечно. Они убеждают меня, что Кира именно ушла из дома. Что она вернется или как-нибудь даст о себе знать. Что никаких… Никаких криминальных трупов у них не появлялось, что маньяков в области не водится. Что нужно просто ждать…
– Может, они и правы, – протянул Краснов, достал из хрустальной коробочки сигарету, предложил гостье. Александра никогда не курила, но сигарету взяла зачем-то.
– Это очень крепкие, «Житан», – предупредил ее бывший – муж? возлюбленный? Бывший отец ее бывшей дочери?
Такую мысль Александре не следовало допускать в голову. Она разревелась. Слезы ее определенно не красили. На щеках сразу же появились красные пятна, отекли веки и волосы под слоем лака стали безжизненно-скользкими. К тому же макияж, нанести который Александре стоило немалых трудов, погиб.
– Успокойся, дорогая, – голос Краснова звучал непривычно мягко. На него всегда действовали женские слезы. К тому же он никогда не видел Александру плачущей. – Успокойся. Вот, возьми платок.
Она не взяла платка – в последнюю секунду подумала, что не хочет оставлять на нем потеки туши, мазки помады, постыдную слизь. Александра достала из сумочки пачку бумажных салфеток, утерлась. Краснов стоял рядом, пристально смотрел, как она утирается, сморкается, прерывисто вздыхает. В его взгляде было сочувствие и что-то еще неуловимое – так автомобилист смотрит на раздавленную им кошку. Дворовую, бродячую, полосатую, никому не нужную и немилую кошку. Живая все же тварь.
– Успокойся. Я обещаю – мы ее найдем. Я подниму все свои связи. Ты меня слышишь?
– Да, – ответила Александра, уводя глаза с линии огня его взгляда. – Живая тварь, да. Помоги мне. Помоги нам. До свидания. Сделай что-нибудь. Я знаю, ты можешь. Ты можешь почти все. Ты не стал отцом для своей дочери. Ты не стал моим мужем. Ты не… Но ты сможешь ее найти. Я знаю.
Деметра и Гелиос
Большую часть монолога она произносила уже на улице. За рулем автомобиля. Стоя в пробке, потом под светофором. Александра говорила громко, но никто не обращал на нее внимания. Может быть, думали, что она разговаривает по телефону.
Ей не хотелось домой. Дома Галина сидит над картами. Пахнет кофе, валерьянкой и тревогой. Но куда податься? На работу? Заехать проинспектировать один из магазинов? Пойти в кино? В кабак? За много лет жизни в Петербурге Александра не завела себе подруг. Она делилась своими тайнами с Герберами и доверяла мечты туберозам. Да и какие уже мечты и тайны? Будь у нее подруга – она не смогла бы обсудить с ней ни кулинарного рецепта, ни подробностей бразильского сериала, ни распродажи в ближайшем бутике. Приготовлением пищи занималась Галина, сериалов Александра не смотрела, а гардероб ее последние десять лет составляли деловые костюмы-близнецы, отличающиеся лишь цветом. Так что обсудить с гипотетической подругой Александра могла только тонкости своего изящного бизнеса и те странные мечты, которые нежно одолевали ее в свободные минуты. Но разве об этом говорят вслух? Только шепотом, только с цветами…