Сердцевина
Шрифт:
Иван Валерьянович подался к нему через стол.
– Вам-то какая разница, преисподняя или нет? Подумайте о рекламе! Кроме того, вы сможете выиграть в глазах недоверчивой интеллигенции - она, во всяком случае, воспримет вас как человека с чувством юмора, и этот ваш... как там у вас выражаются... рейтинг обязательно вырастет. А если под землей что-то, вопреки вашим ожиданиям, обнаружится... пусть не преисподняя, пусть некий необычный феномен, - тогда тем более!
Губернатор, ни слова не говоря, взял себя за мочку уха и стал теребить. Александров, видя, что собеседник на распутье, приналег:
– Созовите городской пионерский слет...или сбор, не знаю, вам виднее. С горнами, песнями, флагами. Выберите
– А если вы не вернетесь? Что тогда? Если вас там завалит? Или взорвется метан? Как вы думаете, что со мной сделают?
Изобретатель отмахнулся.
– Моя машина выдержит любой взрыв, даже ядерный. Кроме того, она чрезвычайно маневренна, способна в случае нужды перевернуться и начать бурение в обратную сторону. Да вы напрасно беспокоитесь! Мы не очень глубоко спустимся. Прочтите еще разок: журналисты свесили в шахту микрофон. Ми-кро-фон! Всего-то! И - такие результаты. Если нам удастся подобраться чуть-чуть ближе и улучшить эти результаты, я буду считать свою задачу выполненной.
Губернатор колебался. Иван Валерьянович с видимой неохотой уступил:
– Хорошо. Я согласен на трос. Вы можете поставить возле скважины барабан с тросом и обеспечивать страховку. Хотя, если оставаться честным, я не вижу в этом большого смысла.
Почему-то упоминание барабана с тросом сломило сопротивление губернатора.
– Ладно, добро, - произнес он медленно, качая головой.
– Учтите: это предварительное согласие! Я должен лично осмотреть ваш аппарат, привлечь специалистов, спасателей МЧС... Между прочим, как вы его именуете?
– Именую - кого?
– не понял Александров.
– Ну, его. Батискаф ваш.
Иван Валерьянович думал недолго.
– Ах, батискаф! Ну, конечно же, он будет назван вашим именем.
– Да?
– Губернатор с сомнением пожевал губами.
Фамилия губернатора была Сивочуб.
Глава 4
Ванечка валялся на диване и смотрел передачу из цикла "Криминальная Россия". Некий кинорежиссер-любитель, закованный в наручники, отчитывался перед телезрителями в своих деяниях. Он собирал подростков, ровесников Ванечки и младше, предлагал им поучаствовать в кинопробах на роль юных разведчиков и отводил в лес. Демонстрировались бездарно снятые, черно-белые кадры: вот парнишка, глупо улыбаясь, бредет неизвестно куда по холмам и оврагам. Голос за кадром комментировал: парнишке якобы дано задание вживаться в роль курьера, несущего важное донесение мимо шпионских постов и засад. В дальнейшем события получали новое, неожиданное развитие. Режиссер устанавливал кинокамеру на полянке и добросовестно фиксировал происходящее. Парнишка висел, растянутый за руки и за шею, меж двух березок, его глаза и рот были завязаны черной тряпкой. Сам кинолюбитель изо всех сил натягивал канат, которым были стянуты ноги разведчика. Следующий кадр: горящие детские ботиночки. Не сами по себе, а на ногах, а ноги - неподвижны, чинно прижатые друг к дружке. Видно, что парнишка сидит, тогда как костер под ним вовсю пылает. Парнишка не шевелится, и можно делать выводы. Рекламная пауза. Другой репортаж: в телевизоре - вампир. Резал и пил, поймали, затащили в следственный изолятор. Арестанту плохо, то и дело падает в обморок, берется за голову. Встревоженные оперативники трясут его за плечи: "Витя, Витя! Что с тобой? Тебе нехорошо? Что, крови хочешь, да? Крови налить?"
– Вань! Ванька!
– послышалось из-за окна. Голос был Танечкин.
Ваня лениво потянулся, встал и выглянул на улицу.
– Чего тебе?
– спросил он с видом солидного мужчины, которого глупая женщина отвлекает от важных дел.
– Бежим скорее!
– захлебывалась Таня.
–
В голове у Ванечки все перемешалось. Он наспех оделся и вылетел за калитку. Не разбирая дороги, пионеры помчались к дому Александрова, возле которого настороженно отдыхали суровые лакированные иномарки.
– Стоп!
– окликнул их одетый в серое киборг в сером, сжимавший в левой руке рацию.
– Туда нельзя!
Запыхавшиеся Таня и Ваня остановились.
– Мы - участники экспедиции!
– строго заявила Танечка.
– Нам можно!
Охранник, не сводя с них глаз, поднес рацию к бледным губам и тихо закудахтал. Выслушал приказ, толкнул калитку, каменным голосом не позволил повелел:
– Проходите!
Теперь, надумай пионеры пойти на попятный, он не посчитался бы с их волей и силой увлек в охраняемый сад.
Иван Валерьянович стоял возле распахнутой двери сарая и что-то возбужденно рассказывал угрюмой комиссии. При виде Танечки и Ванечки он радостно всплеснул руками и загулил. Громадный мужчина в дорогом костюме неспешно повернулся и смерил первопроходцев тяжелым взглядом.
– Надо понимать, эти?
– уточнил он сумрачным басом.
Из-за спины губернатора Иван Валерьянович отчаянно делал какие-то знаки и таращил глаза. Танечка и Ванечка догадались одновременно.
– Всегда готовы!
– выпалила Танечка, замирая перед губернатором и вскидывая руку в салюте. То же самое - с секундной задержкой - повторил и Ваня.
На роже самодержца выступила снисходительная улыбка.
– Вольно, - сказал он ни к селу, ни к городу.
– Молодцы!
Иван Валерьянович, довольный, показал большой палец. Двое из комиссии заметили это, переглянулись и тяжело вздохнули, констатируя очевидный маразм.
– Прошу в мастерскую!
– пригласил Иван Валерьянович и, сутулясь, шмыгнул в сарай. Губернатор пригнул голову, шагнул внутрь и сразу чертыхнулся, на что-то наступив. Его окружение нервничало, опасаясь подвохов, терактов и аварий. С грехом пополам добрались до батискафа, теперь уже надраенного и отмытого. Конус был опоясан надписью, выполненной в стилизованной старославянской манере: "Сивочуб".
– Вот этот гроб?
– не сдержался один из придворных.
– Остынь, - осадил его губернатор и подошел поближе. Постучал по корпусу, ковырнул пальцем букву. Благодушно хмыкнул, обернулся и спросил: И как же она работает, эта штуковина?
– Вот так она и работает, - Иван Валерьянович пустился в объяснения. Из его слов следовало, что верхушка конуса являлась буром, посредством которого машина, встречая сопротивление почвы, строго вертикально продвигалась вниз. Впрочем, направление движения могло быть изменено с помощью набора буров более мелких, размещенных по окружности в основании. Эти же мелкие буры вгрызались в стены шахты, и, если впереди никаких препятствий не было, также - с малой скоростью - продвигали батискаф вниз. Угол наклона менялся в зависимости от геологической обстановки и целей находящихся внутри путешественников. Наружный обзор обеспечивался встроенными линзами, причем визуальная информация тут же записывалась на видеопленку. Точно так же обстояло дело со звуком.
– А топливо?
– спросили у Александрова.
– Чем вы его заправляете?
– Да соляркой, - пожал плечами Иван Валерьянович.
– Не ураном же.
– И на том спасибо, - усмехнулся губернатор.
Свита солидарно разулыбалась, задвигалась.
– Ну, а вы, герои?
– обратился тот к Танечке и Ванечке.
– Не передумали?
– Конечно, нет!
– ответили хором пионеры.
– А что, если там на самом деле черти с рогами?
– Мы им крест покажем!
– нашелся Ванечка.
– И чеснока наедимся.