Сердцу не прикажешь
Шрифт:
В письме Марсия очень коротко сообщала о своем браке, даже не пыталась что-либо рассказать о муже, зато не поскупилась на выражения восторга, описывая его старинное поместье.
В конце письма она, однако, добавила:
«Пожалуйста, пожалуйста, приезжайте. Вы мне так нужны».
Это было подобно крику о помощи, и Джасмин не могла не отозваться.
Она уже видела светящееся радостью лицо Марсии и готовилась искренне пожелать новобрачной счастья.
Бывая ежегодно в Каннах, Джасмин Френч успела привязаться к Марсии и, когда они потом надолго
Поскольку Джасмин воспитала кучу собственных братьев и сестер и много общалась с молодежью, ей при первой же встрече с девушкой достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что она несчастна и, возможно, переживает крах своих иллюзий.
После более длительного общения с Марсией Джасмин узнала, как тяготит бедняжку ее вынужденное заточение на юге Франции. Марсия тосковала по Англии и чахла, как растение, пересаженное в чужую почву.
Приезжая в Канны, Джасмин Френч как могла скрашивала монотонную жизнь девушки, приглашала ее к себе на виллу, давала ей читать книги, много рассказывала об Англии, ее сельских пейзажах и деревушках и наблюдала, как от ее рассказов загораются глаза Марсии, которая слушала ее как зачарованная.
Однако Джасмин не видела возможности чем-то помочь своей молоденькой поклоннице. На Ривьере много говорили об ее отце, полковнике Флетчере, и мисс Френч, которой не нравились все эти пересуды и сплетни, не торопилась знакомиться с ним.
Прочитав в «Таймс» извещение о браке Марсии, она испугалась, что девушку все же подцепил в поисках развлечений какой-нибудь беспутный отпрыск английских пэров.
Угадав подлинную, еще не разбуженную глубокую натуру Марсии, Джасмин опасалась, что человек, которого прельстила красота девушки, вполне возможно, ошибочно представлял себе ее характер.
Но, разузнав побольше о Малколме — его возраст, то, что он из старинного уважаемого рода, — Джасмин успокоилась и порадовалась, что хоть кому-то заслуженно повезло. Сама она уважала в Марсии сдержанность и врожденный такт. За все время их знакомства она не услышала от нее ни слова о ее бедах и несчастьях и ни единой жалобы на родителей или критического слова в их адрес.
Теперь же умной и проницательной Джасмин и десяти минут пребывания в поместье оказалось достаточно, чтобы почувствовать неладное.
Марсия изменилась, это сразу же бросалось в глаза, но не таких изменений ждала Джасмин.
Увы, она не увидена сияющей счастьем новобрачной, излучающей нежность и любовь. Бесспорно, в ней появились достоинство и душевная уравновешенность, которых не было раньше, но проницательная Джасмин не склонна была считать, что Марсия обязана этим любви и обожанию мужа.
Однако, когда Джасмин поближе познакомилась с Малколмом, он ей понравился, несмотря на холодную вежливость, отсутствие какого-либо намека на радушие и гостеприимство и бесстрастный вид во время беседы. Он словно давал ей понять, что все, что она говорит или делает, совершенно не интересует его.
«Этот тоже несчастлив», — вскоре заключила Джасмин.
Следя далее
Они вели себя, как два едва знакомых интеллигентных человека, вежливо обменивались банальными фразами. Джасмин удивило, что Малколм избегает смотреть на Марсию; в поведении мужа и жены не было и тени той близости и понимания, которая связывает супружеские пары.
«Что все это значит?» — одолевали ее сомнения, и она почувствована острое желание докопаться до истины.
Привыкнув решительно справляться со своими трудностями, она, столкнувшись с чужими, не успокаивалась до тех пор, пока не помогала их преодолеть.
Странно, но обычно никто не возражал против ее вмешательства. Что-то было в этой женщине, в умном и остром взгляде ее серых глаз и открытом лице, что побуждало собеседника почти сразу поверять ей свои печали.
Джасмин объясняла это своей близостью к природе и еще тем, что никогда не позволяла втянуть себя в водоворот светской суеты и прочих пустопорожних занятий. Но скорее всего это объяснялось ее необыкновенной искренностью.
В свои шестьдесят лет Джасмин принимала каждую минуту и каждый час своей жизни такими, какие они есть, не требуя большего; она никогда не притворялась, не лгала и, как ни странно, будучи писательницей, редко прибегала к помощи воображения.
Книги Джасмин Френч, одной из самых популярных и читаемых писательниц, шли нарасхват, ибо она, писала только о том, что сама видела и знала.
Ее книги были не художественным вымыслом, а самой правдой жизни. Герои их, как и события, были реальны. В этом и заключалась сила ее таланта. Редко какого читателя не трогали ее правдивые истории, и, прочитав книгу, не один из них восклицал: «Такое могло бы случиться и со мной!»
Джасмин никогда не ограничивалась поверхностным знакомством с человеком, ее интересовала суть его, так сказать, корни, а не красивые цветы и бутоны.
Притворяться перед нею и лгать было бесполезно, да и никто из людей ей близких не вздумал бы таким образом производить на нее впечатление.
Джасмин было ясно: для того, чтобы узнать, что же происходит между Малколмом и Марсией, она должна знать, что мучает каждого из них.
Интуиция подсказывала ей, что главную причину следует искать в Малколме. Задача не из легких, но от ее решения зависит все остальное.
Ни видом своим, ни словом она не выдавала своих мыслей и намерений, сопровождая хозяина и хозяйку в экскурсии по дому и восхищаясь богатством редких сокровищ в нем.
Однако Джасмин не удерживалась от метких замечаний и комментариев, которые своей компетентностью все больше пробуждали интерес Малколма к гостье.
Его начинала забавлять непривычная для него прямота и откровенность этого странного друга его жены. И вообще он не ожидал, что у Марсии могут быть такие друзья.
А Джасмин не скупилась на критику всего, что ей не нравилось, и откровенно высказывала свои суждения. Досталось и полотнам старых мастеров.