Сердцу не прикажешь

Крон Марта

Ребром ладони бью по шее, чтобы перестал дышать. Дронов теряет координацию, хватается за горло, закатывает глаза, показывая белок и начинает трястись, будто в припадке. Пытается скатиться на пол, но я не даю, любуясь, как он на вису бешено дёргается. Для полноты картины не хватает капающей слюны и пены. Подожду пока проявится.

Боец херов! Даже одного удара сделать не смог, был слишком увлечён насилованием моей Яси.

Вспоминаю о малыхе и перевожу глаза на кабинки. Моя девочка уже сидит на полу, вжимается в дверцу и с открытым ртом, не моргая,

смотрит как корёжится Дронов. Её лицо перепачкано тушью и слезами, брюки чуть спущены, видно оголённый участок бедра.

Новый разряд током и я с рыком заношу кулак, чтобы сделать последний удар, лишающий этого паскуду жизни.

Пусть гниёт в земле, даже расчленю для удобства червей. Закопаю со всеми почестями, накидаю дерьма сверху, плюну и уеду, так и не сказав никому, где спрятал останки.

Клянусь, всё так бы и случилось, если бы не Каримов со своим геройством.

– Пошёл отсюда! – ору металлическим голосом.

– Не смей, Богдан! – сбивает он мой прицел. – Очнись, друг!! Ты убьёшь его!!

Да ну, бля??

Стряхиваю с себя худощавого друга и наклоняюсь над лежачим Дроновым, чтобы добить, но Макар как многоножка оплетает меня со спины руками и ногами.

– Куча свидетелей, Липатов!! – кричит он мне на ухо. – Тебе ходку дадут!! Подумай о ней!!

Сквозь кровавую пелену снова выискиваю Ясю. Маленькую, зашуганную, беззащитную перед этим жестоким миром. Пропадёт без меня.

– Он уже не встанет, Богдан! – продолжает отрезвлять мой мозг Каримов, изо всех сил сдерживая мне руки. – Посмотри на него! Ты размозжил ему мозг, овощем до конца жизни будет!!

А я всё не могу оторвать глаз от своей девочки. Она впервые видит такую мясорубку, человека, что задыхается в приступе эпилепсии… и меня – беспощадно линчующего.

Мышцы застывают. Я в её глазах убийца. Теперь она никогда не станет моей.

Краем глаза замечаю влетающих в туалет людей.

– Вотсхэппенд? – спрашивает кто-то, а я не в состоянии пошевелиться.

– Назад, Липатов, назад… - выдыхает держащий меня Каримов. – Ты уже всё сделал, брат! Больше её не тронут!

Смотрю, как Яся ошарашено поворачивает голову к мужчинам и бледнеет пуще прежнего.

В дверях стоит Энтони Барнс со своими подчинёнными и молча оценивает ситуацию. С непроницаемым лицом пробегает глазами по дёргающемуся Дронову, а потом приковывает внимание к съёживающейся девочке. И вот тут меж его бровей прорезается глубокая морщина, а губы плотно сжимаются. Отдав одному из мужчин короткий приказ на своём языке и дождавшись его ухода, Барнс делает несколько шагов к Ясе и медленно опускается перед ней на корточки.

Кажется, он говорит ей, что не нужно бояться, и чтобы она больше не думала о Дронове, он о нём позаботится.

Когда его рука аккуратно ложится на её плечо, припоминаю, что у мужика есть дочь Ясиного возраста.

Пропускаю через себя глубокий вздох. Вернув естественное дыхание, снимаю с себя физическое напряжение. Кулаки разжимаются, тело обмякает. Ощутив моё просветление, Каримов размыкает кольцо своих рук и спрыгивает

с моей спины.

Прошептав что-то успокаивающее Ясе, Барнс подаёт ей руку и помогает встать. Малыха кое-как поднимается, видно, что тело её не слушается.

Делаю шаг к ней и оплетаю рукой талию. Она не сопротивляется, слишком слаба.

Встречаюсь взглядом с Барнсом.

Он внимательно смотрит мне в глаза и выдаёт что-то непонятное. Перевод фразы не знаю и показываю это мотанием головы.

Вдруг раздаётся чуть слышный голос Яси:

– Контракт ваш…

Да уже похрен на этот контракт, честно говоря. Всё, что хочу – унести свою девочку и прижать к себе.

– Каримов. – подзываю помощника, но тот меня перебивает:

– Я всё улажу, Богдан.

Даю себя несколько секунд, чтобы убедиться в уверенности друга, изучая его лицо и одобрительно киваю. Он правда всё уладит, у друга дипломатический дар. С любым договорится. Не сомневаюсь, что сделает так, будто ничего и не было.

Кидаю последний брезгливый взгляд на уже бессознательное тело Дронова и рефлекторно накрываю ладонью голову Яси.

– Мы уходим. – говорю напрямую Барнсу и он прекрасно это понимает, кивая и уступая дорогу.

Уже собираюсь поднять малыху на руки, как вижу руку Каримова, быстро натягивающего ей обратно брюки, скрывая голую кожу. Девочка даже не шелохнулась. В глубоком шоке.

Осторожно подвожу её к раковине, измазанной кровью ублюдка, включаю кран и умываю её лицо холодной водой. Внутри зарождается страх, что в любой момент её может накрыть приступ и она снова начнёт задыхаться. Как куколка, поддаётся любому моему действию. Просто стоит и заторможенно моргает. Бережно убираю с её щеки прилипшую прядь волос и аккуратно беру на руки, пряча лицо у себя на груди. Прохожу мимо всех собравшихся и ничуть не удивляюсь, когда один из людей Барнса просит идти за ним, показывая чёрный ход.

Пройдя длинный коридор, выходим на улицу к уже ожидающей нас машине. Мягко опускаю на заднее сидение Ясю и успеваю заметить, как возле входа тормозит карета скорой помощи.

Приехали спасать эту сволоту.

Лицо само по себе кривится от несогласия. Может подослать в больничку своих? Пусть отключат от аппаратов, подушкой задушат или не церемонясь глотку перережут?

Хмыкаю. Не до него сейчас.

Сажусь рядом с Ясей и стучу по спинке водительского сидения. Машина трогается, дорога ведёт в наш отель. Барнс оказался нормальным мужиком. Мысленно благодарю. Замнёт это дело, ему не нужны проблемы.

Прижимаю девочку к боку, она неотрывно глядит на мои покрасневшие кровавые руки.

Понятия не имею что ей говорить и что делать. Просто держу в объятиях и повторяю себе, что успел. Что цела. Что это важнее остального.

Машина останавливается, паренёк-водитель выбегает, чтобы открыть нам дверь. Притягиваю к груди девочку и быстро несу её в наш номер, в душ. Прямо так, в одежде. Включаю тёплую воду и поочерёдно всё с неё снимаю. Яся лишь открывает рот, чтобы дышать сквозь поток воды.