Сердцу не прикажешь
Шрифт:
Ребром ладони бью по шее, чтобы перестал дышать. Дронов теряет координацию, хватается за горло, закатывает глаза, показывая белок и начинает трястись, будто в припадке. Пытается скатиться на пол, но я не даю, любуясь, как он на вису бешено дёргается. Для полноты картины не хватает капающей слюны и пены. Подожду пока проявится.
Боец херов! Даже одного удара сделать не смог, был слишком увлечён насилованием моей Яси.
Вспоминаю о малыхе и перевожу глаза на кабинки. Моя девочка уже сидит на полу, вжимается в дверцу и с открытым ртом, не моргая,
Новый разряд током и я с рыком заношу кулак, чтобы сделать последний удар, лишающий этого паскуду жизни.
Пусть гниёт в земле, даже расчленю для удобства червей. Закопаю со всеми почестями, накидаю дерьма сверху, плюну и уеду, так и не сказав никому, где спрятал останки.
Клянусь, всё так бы и случилось, если бы не Каримов со своим геройством.
– Пошёл отсюда! – ору металлическим голосом.
– Не смей, Богдан! – сбивает он мой прицел. – Очнись, друг!! Ты убьёшь его!!
Да ну, бля??
Стряхиваю с себя худощавого друга и наклоняюсь над лежачим Дроновым, чтобы добить, но Макар как многоножка оплетает меня со спины руками и ногами.
– Куча свидетелей, Липатов!! – кричит он мне на ухо. – Тебе ходку дадут!! Подумай о ней!!
Сквозь кровавую пелену снова выискиваю Ясю. Маленькую, зашуганную, беззащитную перед этим жестоким миром. Пропадёт без меня.
– Он уже не встанет, Богдан! – продолжает отрезвлять мой мозг Каримов, изо всех сил сдерживая мне руки. – Посмотри на него! Ты размозжил ему мозг, овощем до конца жизни будет!!
А я всё не могу оторвать глаз от своей девочки. Она впервые видит такую мясорубку, человека, что задыхается в приступе эпилепсии… и меня – беспощадно линчующего.
Мышцы застывают. Я в её глазах убийца. Теперь она никогда не станет моей.
Краем глаза замечаю влетающих в туалет людей.
– Вотсхэппенд? – спрашивает кто-то, а я не в состоянии пошевелиться.
– Назад, Липатов, назад… - выдыхает держащий меня Каримов. – Ты уже всё сделал, брат! Больше её не тронут!
Смотрю, как Яся ошарашено поворачивает голову к мужчинам и бледнеет пуще прежнего.
В дверях стоит Энтони Барнс со своими подчинёнными и молча оценивает ситуацию. С непроницаемым лицом пробегает глазами по дёргающемуся Дронову, а потом приковывает внимание к съёживающейся девочке. И вот тут меж его бровей прорезается глубокая морщина, а губы плотно сжимаются. Отдав одному из мужчин короткий приказ на своём языке и дождавшись его ухода, Барнс делает несколько шагов к Ясе и медленно опускается перед ней на корточки.
Кажется, он говорит ей, что не нужно бояться, и чтобы она больше не думала о Дронове, он о нём позаботится.
Когда его рука аккуратно ложится на её плечо, припоминаю, что у мужика есть дочь Ясиного возраста.
Пропускаю через себя глубокий вздох. Вернув естественное дыхание, снимаю с себя физическое напряжение. Кулаки разжимаются, тело обмякает. Ощутив моё просветление, Каримов размыкает кольцо своих рук и спрыгивает
Прошептав что-то успокаивающее Ясе, Барнс подаёт ей руку и помогает встать. Малыха кое-как поднимается, видно, что тело её не слушается.
Делаю шаг к ней и оплетаю рукой талию. Она не сопротивляется, слишком слаба.
Встречаюсь взглядом с Барнсом.
Он внимательно смотрит мне в глаза и выдаёт что-то непонятное. Перевод фразы не знаю и показываю это мотанием головы.
Вдруг раздаётся чуть слышный голос Яси:
– Контракт ваш…
Да уже похрен на этот контракт, честно говоря. Всё, что хочу – унести свою девочку и прижать к себе.
– Каримов. – подзываю помощника, но тот меня перебивает:
– Я всё улажу, Богдан.
Даю себя несколько секунд, чтобы убедиться в уверенности друга, изучая его лицо и одобрительно киваю. Он правда всё уладит, у друга дипломатический дар. С любым договорится. Не сомневаюсь, что сделает так, будто ничего и не было.
Кидаю последний брезгливый взгляд на уже бессознательное тело Дронова и рефлекторно накрываю ладонью голову Яси.
– Мы уходим. – говорю напрямую Барнсу и он прекрасно это понимает, кивая и уступая дорогу.
Уже собираюсь поднять малыху на руки, как вижу руку Каримова, быстро натягивающего ей обратно брюки, скрывая голую кожу. Девочка даже не шелохнулась. В глубоком шоке.
Осторожно подвожу её к раковине, измазанной кровью ублюдка, включаю кран и умываю её лицо холодной водой. Внутри зарождается страх, что в любой момент её может накрыть приступ и она снова начнёт задыхаться. Как куколка, поддаётся любому моему действию. Просто стоит и заторможенно моргает. Бережно убираю с её щеки прилипшую прядь волос и аккуратно беру на руки, пряча лицо у себя на груди. Прохожу мимо всех собравшихся и ничуть не удивляюсь, когда один из людей Барнса просит идти за ним, показывая чёрный ход.
Пройдя длинный коридор, выходим на улицу к уже ожидающей нас машине. Мягко опускаю на заднее сидение Ясю и успеваю заметить, как возле входа тормозит карета скорой помощи.
Приехали спасать эту сволоту.
Лицо само по себе кривится от несогласия. Может подослать в больничку своих? Пусть отключат от аппаратов, подушкой задушат или не церемонясь глотку перережут?
Хмыкаю. Не до него сейчас.
Сажусь рядом с Ясей и стучу по спинке водительского сидения. Машина трогается, дорога ведёт в наш отель. Барнс оказался нормальным мужиком. Мысленно благодарю. Замнёт это дело, ему не нужны проблемы.
Прижимаю девочку к боку, она неотрывно глядит на мои покрасневшие кровавые руки.
Понятия не имею что ей говорить и что делать. Просто держу в объятиях и повторяю себе, что успел. Что цела. Что это важнее остального.
Машина останавливается, паренёк-водитель выбегает, чтобы открыть нам дверь. Притягиваю к груди девочку и быстро несу её в наш номер, в душ. Прямо так, в одежде. Включаю тёплую воду и поочерёдно всё с неё снимаю. Яся лишь открывает рот, чтобы дышать сквозь поток воды.