Сердцу не прикажешь
Шрифт:
Франс была очень набожна, а потому мысль о смерти ее не страшила. Но уже одно то, что мать умерла, так и не обняв в последний раз ее, свою дочь, и не сказав ей ободряющих слов, повергало Элен в отчаяние.
– Зачем, Господи? Зачем? – твердила она. – Зачем мне столько горя?
Она встала на колени у кровати, накрыла ладонью переплетенные пальцы Франс. Как ей хотелось верить, что, где бы мать ни была сейчас, она слышит ее, видит и сможет утешить, как в былые времена!
Элен перестала чувствовать, видеть и слышать. Сознание словно бы провалилось в вихрем крутящуюся бездну…
Хоть
С трудом переводя дыхание, почти на ощупь, она схватила телефон.
Ответил ей неуверенный юношеский голос:
– Алло! Добрый день! Вы позвонили в пресбитерий Пуи-Ферре.
– Умоляю, позовите отца Александра Руфье!
– Его сейчас нет здесь.
– Очень прошу вас, передайте ему, что звонила Элен! У меня сегодня умерла мать…
– Обещаю, я передам ему, как только увижу, – смущенно ответил юноша. – Крепитесь, мадемуазель!
Элен повесила трубку. Утопая в своей скорби, она не знала, что ей делать…
Ожидание звонка только усугубляло ее мучения. Тело молодой женщины двигалось как автомат, в то время как мысли ее были далеко.
Скоро она начала искать для него оправдания. Александр все еще не вернулся, он где-то задержался… Что-то ему помешало… Нетерпение сменилось надеждой: рано или поздно, но он обязательно приедет!
Филипп и Кристиана помогали мсье Монсевалю с организацией похорон и, конечно же, старались поддержать Элен.
На следующее утро молодая женщина заметила, что волосы отца побелели. Анри Монсеваль выглядел совершенно разбитым, много плакал.
* * *
И за все это время ни звонка, ни весточки из Пуи-Ферре! Элен взяла себя в руки и решилась еще раз набрать тот же номер.
Ответил все тот же мягкий и смущенный голос:
– Я сообщил отцу Александру, что вы звонили, мадемуазель. Сожалею, но больше мне нечего вам сказать.
Элен уронила трубку на рычаги. Что означает это молчание?
Предстояло пережить самое мучительное – похороны. Церемония была назначена на завтра.
Хватит ли у нее сил все это выдержать?
Время до вечера прошло в страданиях и ожидании. Кристиана подошла к подруге и сказала твердо:
– Тебе нужно отдохнуть, Элен. Вот таблетка. Выпей, и ты сразу заснешь. Мы с Филиппом обо всем позаботимся.
Элен моментально провалилась в искусственное забытье. Когда же на следующее утро она проснулась, то сначала подумала, что это был только длинный и страшный сон. Франс с минуты на минуту войдет в спальню и поцелует ее, как это обычно бывало по утрам, когда Элен жила дома… И вдруг она вспомнила: мать умерла и ее тело покоится в соседней комнате. А Александр так и не приехал.
Когда гроб собрались выносить, Элен издала душераздирающий крик, после чего попросила, чтобы ее оставили в комнате одну. Неожиданно она испытала облегчение. Пусть иллюзорное, пусть короткое, но ощутимое. Наверное, потому, что дух матери все еще находился рядом, в этих стенах… Бренные останки Франс скоро предадут земле, но она навсегда останется в Дё-Вен, останется живой в памяти Элен – невидимый и любящий ангел,
Молодая женщина исполнила все, что надлежало исполнить во время религиозной церемонии. Слезы ее давно иссякли, и она переживала свое горе буквально в сомнамбулическом состоянии. Священник произнес прочувствованную речь в переполненной церкви: мягкосердечную, набожную и хрупкую мадам Монсеваль в Вендури очень любили.
Единственное, что привязывало затерявшуюся в своем внутреннем тумане Элен к реальности, – это ожидание Александра.
Она не могла поверить, что он способен в такой момент отказать ей в помощи. Конечно же он приедет! И его шаги – Элен узнает их из тысяч – вот-вот прозвучат… Временами ей казалось, что она их слышит. Она замирала… и понимала, что снова обманулась.
Элен попросила, чтобы никто не подходил к ней с соболезнованиями. Она бы этого попросту не вынесла. На кладбище Анри Монсеваль взял дочь за руку. Элен уцепилась за нее, как утопающий за соломинку. Невидящими глазами смотрела она на присутствующих и на гроб, который уже опускали в могилу. Все казалось чудовищно нереальным. Слишком больно и страшно, чтобы поверить… «Это кошмарный сон! Просто кошмарный сон! – твердила она про себя. – И сейчас я проснусь!»
Она толком не помнила, как покинула кладбище, села в авто и приехала домой. Вместе с мсье Монсевалем в Дё-Вен вернулись родственники и друзья семьи. Элен недолго побыла с ними, а потом, совершенно раздавленная горем, ушла к себе.
Скрип шин, щелчок автомобильной дверцы… Александр быстро поднялся по аллее, ведущей к дому, вошел и с чувством пожал руку Анри Монсевалю.
– Сожалею, что не смог приехать раньше… Я священник и должен вас утешать, но я прекрасно знаю, что при таких обстоятельствах любые слова утешения тщетны. Надеюсь, мадам Монсеваль не мучилась…
– Нет. Все произошло так быстро…
– Как Элен?
– Она очень переживает.
Во взгляде молодого священника мелькнула тревога.
– Где она, мсье Монсеваль?
Они вместе обошли дом и сад, но Элен на зов не откликнулась. Вскоре к поискам присоединились и другие гости. Шли минуты, тревога нарастала. Приходилось признать очевидное: Элен ни в доме, ни на участке нет. Александр бросился к машине: нужно немедленно ее найти, в таком состоянии она способна на все!
Он заглянул в деревенскую церковь, рассчитывая найти беглянку там, потом обыскал сад вокруг пресбитерия. Прочесал всю деревеньку вдоль и поперек, дошел даже до самых далеких домов в сосновом бору… Элен не могла уйти далеко: все машины остались в Дё Вен.
Может, за это время она успела вернуться? Он сел в автомобиль, бормоча: «Элен, где ты? Элен, вернись! Я так тебя люблю!» Но и дома девушки не оказалось. Перепуганные родственники не находили себе места от беспокойства. Быстро сгущались сумерки… Александр же снова сел за руль и выехал на сельскую дорогу. Вскоре на склоне холма показалось кладбище.
Александр резко притормозил. Мог бы догадаться и раньше! Элен, конечно же, здесь.
Она стояла на коленях и плакала, чуть ли не касаясь лицом холодного каменного надгробья. И как только в человеке может умещаться столько горя?