Сердечная терапия
Шрифт:
Разобравшись со структурой сайта, Яна с особым удовольствием рассматривала выложенные на страницах знакомых черно-белые снимки детских лет, где все были еще такими юными, где у них было столько общего. Снимки за рулем крутой машины или из Египта, Турции, Парижа, Израиля, Таиланда, на фоне пышных экзотических цветов или у известных памятников вызывали улыбку, как неприкрытая реклама чьих-то состояний, статусов и возможностей – «Знай наших!» Но кое-кто пытался поразить еще сильнее: «Наш дом под Манчестером», «Мы с любимым на Мальдивах», «Наше ранчо», «Я в отеле моего мужа», «Мы с мужем в ресторане на ипподроме в Kempton Park», – выкрикивали своим
За этим занятием время пролетело незаметно, уже около полуночи Яна вспомнила, чего, собственно, хотела от сайта одноклассников. Но вдруг она поняла, что не знает фамилии Антонининого мужа, а без этого ни о каком поиске и речи быть не может. Однако должна же быть какая-то зацепка, что-то крутилось в голове из долгого и эмоционального рассказа Антонины. Яна закрыла глаза, положила на них обе ладони, прижала и замерла. Монолог женщины будто прокручивался на большой скорости, ее силуэт, жестикулируя, двигался по кабинету. Наконец Яна сказала себе «Стоп!» и открыла глаза.
– Вот оно! Соня! Соня Тютюнникова! Львов! – обрадовалась Яна и быстро набрала эти данные в пустой строке поиска на сайте, указав возраст между 52 и 56 годами.
Ответ не заставил себя ждать. Вариантов не было – Соня Тютюнникова была одна-единственная, в школьной форме советских времен, в белом передничке. Юная круглолицая девушка с тугими косами и непослушными кудрями, обрамляющими лицо, игриво улыбалась с черно-белой фотографии. Более поздних снимков до сих пор не было. На мгновение Яна ощутила ту же щемящую боль в груди (а может, малую ее долю), какую должна была чувствовать Антонина, разглядывая это лицо. Удивившись своей реакции, она тряхнула головой, отгоняя чужие переживания, и вдруг увидела на странице юной соблазнительницы кнопку «Друзья», под которой, к своему удивлению, нашла не длинный список бывших поклонников, а только одного.
Игорь Соломатин, стройный мужчина в темных очках, улыбался с цветной фотографии, стоя у Эйфелевой башни. Простым нажатием на фамилию этого «Ромео» Яна попала на его страницу, где почему-то тоже не нашла других фотографий, а друзей было, кроме Сони, только двое – толстые и лысые «мальчики», – что показалось несколько странным в таком многолюдном сообществе бывших однокашников.
Особого впечатления господин профессор, снятый издали, на Яну не произвел. Может, для женщины «слегка за тридцать», рассматривающей мужчину примерно в возрасте ее отца, это естественно. Но он, однозначно, мог быть достаточно интересен для дам его возраста или немного моложе, а что уж говорить о первой любви…
– Та-а-ак, Антонина батьковна… Пасла-пасла столько лет и не углядела… – пробурчала Яна и вдруг почувствовала страшную усталость от блуждания по чужим жизням. – Спать, дорогая, спать! А голова пусть варит в пассивном режиме. И все же что-то мне здесь не нравится, что-то не складывается, не склеивается… Но лучше я подумаю об этом завтра…
6
– Тоня, а Вадик сегодня не звонил? Выходные прошли, от него ни звука. Что, опять заработался? – спросил, оторвавшись от компьютера, профессор Игорь Соломатин, заметив, что жена тихо подошла и стала у него за спиной.
– Утром еще собирался заехать, потом извинился, сказал, что у них с Анжелой свои планы, вот так-то. А ты два дня просидел за компом, хоть бы вывел жену куда-нибудь
– Ну, извини, я и сам не рад, но, понимаешь, аспиранты, конференция, еще статью надо было закончить. Но ты вроде куда-то ездила, ты же свободная современная женщина, – засмеялся Игорь и коснулся ее руки.
Антонина резко отшатнулась и сказала:
– Как в том анекдоте: женщина проходила весь вечер перед мужем в противогазе, а на ее вопрос, ничего ли он не заметил, тот удивленно спросил: «А ты что, брови выщипала?» Вот и у нас уже почти так, дорогой профессор!
– А что? Ты действительно брови выщипала, а я не заметил? – снова засмеялся муж, на всякий случай внимательно присматриваясь к жене.
– Нет. Купила новые серьги! Но тебе все равно. Вот заведу любовника – узнаешь! – пригрозила Антонина и направилась к двери.
– Давай, давай, попробуй! Я даже могу дать рекомендации. Кстати, Платонович тебе всегда симпатизировал, – хихикнул Игорь.
– Высоко ценишь боевую подругу! Платонович пусть уже примеряет белые тапки! Или меньше пьет, а то скоро весь свой светлый ум отравит. Жена сбежала, так ты меня за него сватаешь? Кому вы, старые козлы, нужны, кто вам воды подаст? – махнула рукой Антонина и вышла, сдерживая себя, но из коридора все же, оглянувшись, добавила: – Смотри, найду молодого!
Дверь закрылась, Игорь вздохнул и проворчал:
– Может, уже и нашла… Хм… старые козлы… Дожили!
Антонина прикрыла за собой дверь и скрипнула зубами. Дорого ей обходились эти шутки и мнимое спокойствие. Сердце колотилось в груди, и это в последнее время стало делом привычным, как и валидол тайком, и снотворное, когда мысли стучат в голове, будто ночной поезд, а дорогой муж спит рядом, как ангел, получив дозу виртуального адреналина за компьютером от общения с Соней, а телесного в супружеской постели.
Антонина уже готова была к какой-то неожиданной командировке или плохо прикрытому отсутствию мужа здесь, в Киеве, – кто знает эту Соню, возьмет и припрется сюда – оживить осенние гормоны. Покой был утрачен. Но надо сказать, что после визита к Яне, во время которого нарыв был вскрыт, Антонине действительно стало легче. По крайней мере, с тех пор она пыталась смотреть на ситуацию как бы со стороны, может, глазами Яны или даже глазами той женщины, кажется, Александры, которая так неожиданно ворвалась тогда в кабинет и действительно изменила взгляд Антонины на возникшую проблему, на мужа и вообще на собственную жизнь в последние годы.
«Для кого живу, для чего? – спрашивала себя Антонина. – Кому я нужна? У сына своя жизнь, у мужа – наука, а теперь еще и Соня… А из чего состоит моя? Кухня, шоппинг, иногда бассейн, телевизор, женские журналы, изредка выход с приятельницами на кофе, в кино или на какую-нибудь выставку, чтобы чем-то заполнить дни. Кому я нужна? Использовали – и на свалку? А мне как дальше?!»
Она дошла до кухни, дрожащими руками накапала себе сердечных капель, выпила, потом достала из своего тайника сигареты (Игорь был против курения вообще, тем более против курения дома), прихватила сумочку и, накинув короткую дубленку, вышла на улицу. На ступенях подъезда осмотрелась, вздохнула, сняла сигнализацию со своей машины, и та пикнула в ответ. Антонина села на удобное и уже привычное водительское сиденье, опустила окно и закурила.