Сердечные струны
Шрифт:
— Так поменяете?
— Непременно, мистер Монтана. Непременно.
Удовлетворенный, он вышел на улицу, удивляясь суете, представшей его глазам: многие мужчины чистили фасады и стены домов, женщины подметали тротуары, мыли окна, высаживали ярко-красные герани в кадки, расставленные по двум сторонам улицы; подростки выбивали пыль из ковров; даже дети работали — улыбаясь и смеясь, бегали по улице, развешивая красные, белые и голубые ленты на каждом столбе.
Роман решил, что через город проезжает какое-то высокопоставленное лицо, или, возможно, мэр отмечает
Следующим пунктом его визита стал магазин: пятнадцать минут спустя в его руках поблескивала сталью новая винтовка взамен той, что отдал Маманте, и под мышкой была зажата весьма необычная вещица, завернутая в желтую бумагу и перевязанная ярко-красной атласной ленточкой. С этими покупками он вышел на улицу, где мальчишка, разносчик почты, вручил ежедневную газету.
Один взгляд на заголовок не только объяснил причины утренних стараний горожан, но и взволновал его дурными предчувствиями.
Сегодня прибывают английские аристократы!
— Ну, не здорово ли, мистер? — прокомментировал пожилой мужчина, покачиваясь в кресле-качалке рядом с дверью в лавку. — Не припомню, чтобы что-то подобное когда-нибудь случалось в маленьком старом Энчантид Хилл. Вы уже прочитали историю?
— Нет, — процедил сквозь зубы Роман. Мужчина потер свою заросшую щеку и скрестил костлявые ноги.
— Насколько я понял, семеро англичан сошлись вместе и решили отказаться от путешествия по Европе, а отправиться по нашему юго-западу. Наверное, в Техасе кто-то рассказал им об Энчантид Хилл. Очевидно, они приезжают сюда, чтобы загадать пару-тройку желаний на горе, как это делают все, кто проезжает мимо, — так или иначе, но целый комитет уже заботится об их размещении в гостинице, поезде, организации развлечений и тому подобных вещах. Английские аристократы все богачи, знаете ли.
Богатство, конечно, не единственное, чем обладали английские денди, кипятился Роман. Они, без сомнения, были образованны, даже высокообразованны, как и Теодосия. А из семи наверняка найдется, по крайней мере, хоть один высокий темноволосый и голубоглазый. При таком богатстве их не привлечет золото Теодосии, но наверняка, черт возьми, никто не откажется провести несколько долгих и страстных ночей в ее объятиях.
Проклятие, надо убедить ее покинуть Энчантид Хилл прежде, чем она успеет прочитать газету!
Роман опрометью бросился к гостинице, промчался через коридор и взлетел по лестнице, ведущей в номера. Вот она, дверь их комнаты, но она не открывалась — замок снова подвел.
Применив недюжинную силу, взломал, наконец, дверь, и увидел Теодосию, стоящую у стола перед блюдом с яблоками, апельсинами и несколькими спелыми лимонами.
— Роман, — прошептала она. —
— Служащий гостиницы просунул под дверь вскоре после того, как ты ушел. Я… ты… понимаешь, что это значит?
Он даже очень хорошо понимал, что это значит. У нее появились те же мысли об аристократах, что и у него. Теперь уже не удержать ее от знакомства с англичанами.
Чувства, которые и сам еще не понимал, подтолкнули его на одну попытку.
Бросив новую винтовку и желтую коробку на кровать, выпрямился во весь рост.
— Мы немедленно покидаем Энчантид Хилл, и я не хочу слышать ни слова возражений.
Открыв стенной шкаф, вытащил ее чемоданы.
— Упаковывай вещи.
— Роман…
— Ради Бога, в городе распространяется заразная болезнь, — лгал с отчаянием. — Если задержимся хоть на минуту, то можем подхватить ее. Упаковывай сумки.
Она уставилась на него.
— Какая болезнь?
— Корь, — выпалил он.
— У меня был ужасный случай кори, когда мне было семь лет, следовательно, теперь мне нечего бояться этой болезни.
Он сунул руки в карманы, призывая на помощь новую ложь.
— Да? А у меня никогда не было кори. Но даже если бы и была, это редкая корь, Теодосия. Ее только что открыли. Может, именно эти хилые англичане привезли из Европы, так что мы уезжаем.
Надежда затеплилась внутри него, когда она засуетилась у шкафа.
— Помогу упаковать платья. — Он схватил ее платья из шкафа, свернул их и сунул в один из сундуков.
— Роман, подожди, — Теодосия остановила его руку, когда он снова потянулся к ее одежде. — Пожалуйста, давай поговорим об этом.
Он не представлял, как совладать со своими бурлящими чувствами: Теодосии не хочется покидать Энчантид Хилл, но если оставить ее здесь, значит, вечером отправить ее в постель идеального мужчины для зачатия ребенка.
Ярость клокотала в нем, словно пробудился затихший на время вулкан.
Молчание оглушило Теодосию сильнее, чем злость или боль. Опустив голову, она уставилась на его сапоги.
Разве можно допустить, чтобы она спала с одним из этих англичан, и с какой стати поддерживать такое сумасбродство? Интимность, возникшая между ними, явилась лишь ее удовольствием, но не его, хотя ему понятны причины ее отказа заниматься любовью и мотивы, по которым она отвергала его.
Но что делать с ревностью: он хотел ее так же сильно, как и она желала его.
Теперь, когда он проявил такое самообладание и понимание, она намерена добровольно отдаться другому мужчине — никогда не случалось ей чувствовать себя такой эгоисткой, как сейчас. Охваченная чувством вины, она подняла голову.
— Прости, Роман, — прошептала она.
Он пристально посмотрел ей в глаза, отчаянно пытаясь найти в них подтверждение собственной убежденности — она испытывает то же внутреннее смятение, что и он. Ему также стало ясно, что, если даже ее эмоции и совпадают с его чувствами, она все равно не позволит им повлиять на свои намерения.