Серебристый цилиндр
Шрифт:
— Стой! Ты несёшь какую-то чушь! Какая ещё интерпретация? Я думал, ты объяснишь мне весь этот бред с записками, а я путаюсь только сильнее, — Ганг схватился за голову.
— Прости, я не знаю с чего начать. Мне теперь столько придётся тебе объяснить... Давай лучше я спрошу: что заставило тебя мне поверить?
— Я не говорил, что верю тебе.
— Но ты всё-таки подошёл.
Ганг покосился на мужчину. Теперь он выглядел лучше: привёл волосы в порядок, побрился
— Имя Эвика в записках. Это очень странно! — признался Ганг. — Я никого не знал с таким именем, но я думал назвать так ребёнка, если родится девочка. Я пока даже жене об этом не говорил.
— Эвика, — мужчина сдвинул брови. — Подумай, вспомни. Задавай себе вопросы. Можешь вспомнить, где ты провёл детство?
— Конечно! Я родился в посёлке неподалёку, — Ганг почувствовал, будто рассказывает это самому себе, и получалось не очень убедительно. — Там и провёл детство. Сюда переехал, когда захотел жить самостоятельно.
— А можешь вспомнить самый лучший подарок на день рождения в детстве? Кто были твои школьные друзья? Как давно ты навещал или хотя бы думал о своих родителях?
— К чему ты клонишь?
— К тому, что у тебя нет воспоминаний, а только наброски, которые тебе приписала эта интерпретация! — мужчина сжал плечо Ганга. — Твоя настоящая память подавлена! Вспомни Эвику!
— Да иди ты! — Ганг смахнул его руку. — Только зря потратил на тебя время!
— Постой! — мужчина запоздало понял, что Ганг уходит, и бросился вдогонку.
— Мне больше некогда. Меня ждёт жена, оставь меня в покое.
— Хватит! Забудь о своей жене! Ты вообще не должен был заводить жену!
— Да, что ты такое несёшь?! — Ганг повысил голос и тут же прикусил язык. Всё-таки его могли услышать люди и подумать что-нибудь не то.
— У нас нет времени! Ты видел первое явление! А потом будет осень в середине лета... И придут ОНИ! Вакий! Я так долго искал тебя, а ты, — мужчина оборвался на полуслове, а потом махнул рукой. — А, ладно. Ты всё поймёшь. Уже начал понимать.
Ганг оглянулся и увидел, как человек в кожаной куртке быстро шагает прочь.
***
В тёплые месяцы были особые тихие вечера. Никогда не надоедало забираться на водонапорную башню — оттуда хорошо было видно закат, и когда солнце садилось, зелёные холмы на горизонте становились синеватыми...
Где это было? Что это за место? Точно не родной посёлок. Там не было холмов и водонапорных башен. И закатом нельзя было любоваться, потому что тот посёлок окружён густыми лесами. Но ведь где-то это было. Странно!
Кеута повернулась во сне на другой бок. Ганг поправил одеяло и отодвинулся от неё подальше, боясь случайно надавить на живот. В последние дни она была немного нервной, и Ганг винил себя за это. Он думал, что жена просто перенимает его тревогу. Для Ганга было очень важно быть хорошим мужем, он всегда гордился тем, что это ему обычно удаётся.
Кеута была единственным
Было ли что-то тёплое, настоящее? Игра в охоту. Остро заточенные палки, которые хорошо втыкались в сырые кочки на болотистой земле. У Мейса это всегда получалось лучше — он метал «копья» без промаха.
Что за чёрт? Откуда всё это?! И Эвика... Кто такая Эвика? Пепельная, деловитая, жизнерадостная и хитрая. Уши торчком.
— У меня никогда не было собаки, — прошептал Ганг в темноту, будто споря со своим сознанием.
Но Эвика была не собакой! Собаку звали Эви. В честь Эвики — девочки с большими синими глазами. Она рвала перечную мяту в саду и делала из неё чудной напиток, которым угощала его и Мейса. Мейс потом сказал, что у него сводит живот после двух стаканов, но он не может отказаться от того, что предлагает Эвика.
А что было, когда Ганг — или это было не с ним? — и Эвика пошли на фестиваль пирогов без Мейса? Ганг купил ей сувенир — медальон в виде торта на цепочке. Эвика потом показывала Мейсу: «Это Вакий подарил». Мейс состроил рожу и сказал, что медальон похож на затычку для ванной. Эвику это только рассмешило.
Было ли такое, что с Мейсом приходилось ссориться из-за Эвики? Что уж теперь! Ведь её пришлось оставить. Почему? Куда пришлось уйти?
И что потом? Жизнь стала другой. Всё вокруг стало другим. Высокие дома, бесконечные равнины, вечный туман и никого родного кроме Мейса. И маленькой собачонки, которая прибилась в поле. Она и стала Эви в память о той девочке. Ведь всё можно было забыть если не стараться помнить!
Собаку потом тоже пришлось оставить. Она была уже не щенком, и как она заливалась лаем, когда в воздухе пульсировала и разверзалась дыра, раскидывая чёрные искры... А Мейс тоже был уже не мальчик — на его щеках была уже довольно твёрдая щетина... Всё это когда-то снилось Гангу? Ведь этого не могло быть на самом деле.
***
— Тебя не беспокоит, когда по небу ходят волны? — спросил Ганг.
— Что? — Кеута вырвала ещё один лист из альбома и отложила в сторону. Она никогда не комкала бумагу, а аккуратно складывала в стопку, даже если набросок казался ей неудачным.
— Ну, бывает такое. Это же странное явление, — Ганг протянул жене пакет сока, она придвинулась и потянула через соломинку.
— Не знаю, это бывает так редко. Я даже никогда не задумывалась о том, что я чувствую, когда по небу ходят волны, — Кеута взялась за новый рисунок. — А что?
— Ничего, просто задумался, — Ганг улыбнулся.
На самом деле его пугало, что жена даже в голову не берёт это противоестественное явление... Этот парень, Мейс, назвал его первым и говорил что-то про осень в середине лета? Что это? Когда листья начинают опадать с деревьев в середине июля? Ну да! Несвоевременно желтеют и опадают. Люди поражены, удивлены, говорят только об этом, а потом снова делают вывод, что «ничего страшного». Времена года сместились, миллиард лет назад такое бывало... Тьфу! Да такого никогда не было и не будет!