Серебро и сталь
Шрифт:
— Зато ты уверен, что моя армия не разорвёт в клочья твою? — ухмыльнулась Кристина. Её голос звучал тихо, сдавленно, но уверенно. — Всё это твоё так называемое могущество ничего не стоит. Оно — просто прах, ветер, иллюзия, держащаяся лишь на магии, которая сейчас далеко не так сильна, как тысячу лет назад. И ты — тоже ничто. Ты тоже обратишься в прах, это я могу тебе пообещать. А если ты победишь… Тебя будут ненавидеть. Безумно, люто, горячо ненавидеть. Когда умрёшь — забудут или будут помнить как подонка и мерзавца, а твоих детей и детей твоих детей возненавидят за твои грехи. Если ты хочешь оставить о себе добрую
— Звучит очень воодушевляюще, — после короткой паузы отозвался Карпер и едва заметно оскалился. — Но то же самое я могу сказать и о вас, миледи. Ведь это вы навлекли войну на Нолд. Вы убили мою жену и оставили без матери нашего с ней сына…
— Сына? — ошарашенно повторила Кристина и замолчала, переводя дыхание.
Силы начали оставлять её, по вискам била боль, голова кружилась, а сердце стучало слишком часто и громко. Очертания кабинета — и очаг, и стол, и стены — постепенно таяли перед её глазами, уступая место виду тёмных сводов шатра. Она закрыла глаза, не желая видеть реакцию окружающих на её слова. Но разговор ещё не был окончен. Девушка собралась и, стараясь сделать голос ровным, сказала:
— Должно быть, он давно не видел отца. Я заряжу катапульту твоей головой и отправлю ему.
Натали ждала её в светлом шатре. Увидев, что госпожа едва стоит на ногах, девушка тут же бросилась к ней.
— Вы в порядке, миледи? — встревоженно спросила она, придерживая её за предплечье. — Выглядите неважно. Бледная такая…
— Голова болит, — призналась Кристина, опускаясь на жёсткую кушетку. Такая не позволяла засыпать слишком глубоко, и девушка надеялась, что это избавит её от кошмаров. Иногда правда помогало.
Она покинула военный совет в самый его разгар, под вечер, сославшись на плохое самочувствие, вежливо отклонила все предложения мужчин проводить её и вернулась в свой шатёр, оставив Штольца и Гидельштоса спорить о том, кто из них больше достоин вести авангард. Барон Хельмут уверял, что достоин именно он, опираясь на то, что его род древнее королевского. Но герцог Эмиль оборвал его полный пафоса и гордости монолог, напомнив, что в Драффарии любой род древнее королевского, а вот герцогский титул всегда стоял выше баронского, несмотря на то, что разницу в титулах упразднили много лет назад. Кристина так и не узнала, кто из них выиграл спор, но довольно-таки повеселилась с него.
Когда она поднялась, чтобы уйти, Штольц пробубнил негромко:
— Идите-идите, всё равно от вас пользы никакой…
«Давно нужно было это сделать», — решила про себя Кристина и отвесила ему звонкую ощутимую пощёчину. Никто ничего на это не сказал, лишь лорд Штейнберг сдержанно усмехнулся в кулак, а Альберта расхохоталась во весь голос.
Теперь и Кристине было с этого смешно.
— Я видела, Ос… капитан Эдит вернулся, — улыбнулась Натали, присаживаясь рядом.
— Да, — кивнула Кристина, опираясь руками о кушетку и сжимая пальцами край. — Завтра будет сражение, он не мог его пропустить.
— А вы? — встревоженным голосом спросила служанка. — Вы тоже будете сражаться?
— Конечно. Разве я могу…
Боль пронзила виски, и девушка приложила к ним ладони. Конечно, завтра ей будет в тысячу раз больнее, но… В бой с
— Натали, милая, принеси вина, пожалуйста, — тихо попросила она.
— У вас же голова болит, — недоуменно протянула Натали. — Вряд ли вино поможет.
— Тогда воды.
Служанка поднялась с места, взяла кувшин и, обнаружив, что он пуст, бросилась к валяющемуся углу меху, в котором тоже ничего не оказалось. Воду Кристина пила едва ли не в два раза реже, чем вино, но и она всё-таки кончилась.
— Её нет, миледи. Я схожу к обозам, принесу. Я быстро!
Кристина устало кивнула, откидываясь на кушетку и закрывая глаза. Натали накинула лёгкий плащ, взяла мех и выскочила из шатра, впустив внутрь поток прохладного зимнего воздуха.
Набрав воды, Натали поудобнее перехватила заметно потяжелевший мех и направилась к шатру леди Кристины, чёрно-белая верхушка которого хорошо была видна издалека. Состояние и настроение госпожи, которые не очень-то совпадали, весьма расстраивали девушку, но она ничего не могла сделать. Как можно рваться в битву, когда еле стоишь на ногах, да ещё и голова болит? Но как-либо переубедить леди Кристину служанка не могла, как не могла до этого внушить ей то, что пить столько вина не стоит… Миледи не слушала, и Натали ничего не оставалось, как просто закрывать на это глаза. В конце концов, кого интересует её мнение?
Солнце медленно заходило за горизонт, освещая холодную землю своими оранжевыми лучами. Вечерний воздух стал значительно теплее, чем утром, а восходящая луна была бледной, почти прозрачной. Натали знала: скоро пойдёт снег. Таким приметам учила её бабушка, как, впрочем, и всему, что девушка знала и смогла использовать в своей жизни потом. Бабушка вообще была единственным хорошим воспоминанием из прошлого.
Отца Натали не знала, а мать умерла, когда она была ещё совсем маленькой. До четырнадцати лет её воспитывала бабушка, и девушка до сих пор не могла оправиться от её смерти. Без неё она осталась одна во всём мире, и если бы не леди Коллинз, то совсем бы пропала. Девочка тогда нашла практически бесплатную работу на кухне Эори, что уже было большой удачей. Если бы Натали повезло меньше, то, возможно, она бы и не дожила до своих восемнадцати. А на кухне её леди Кристина и заметила. Она занималась хозяйственными делами в замке, и если бы её тогда не занесло по этим делам на кухню, Натали бы провела там остаток жизни.
Она помнила, как леди Кристина посмотрела на неё внимательным пронзительным взглядом и спросила:
— Читать умеешь?
Натали кивнула, хотя читала в то время еле-еле по слогам. Тогда леди Коллинз сказала, что ей следует пойти с ней. И Натали пошла.
Она быстро привязалась к молодой госпоже: та была доброй и приветливой, хотя и довольно безрассудной. Работой не заваливала и редко приказывала — в основном просто просила. И научила, в конце концов, нормально читать и писать, а ещё отучила глотать слоги в словах, как это делали простолюдины. Да и относилась хорошо: Натали не могла припомнить, чтобы леди Кристина хоть раз повысила на неё голос. Поэтому лучшей участи для себя девушка и представить не могла. А сейчас она по праву считала Кристину своей подругой и знала, что это взаимно.