Серебро ночи. Трилогия
Шрифт:
Шпион с поклоном вышел, а нескио болезненно прижал руку к груди. Да, от возвращения шпиона зависит очень многое. Возможно, и его собственная жизнь. Он поднялся, но тут же был вынужден опуститься обратно. В голове мутилось, руки и ноги дрожали противной мелкой дрожью. Даже сердце билось неровными толчками. Пришлось признать, что сейчас он ни на что не способен.
Нескио дернул за сонетку. Тут же появился камердинер.
— Я хочу отдохнуть.
Зяблио с удивлением посмотрел на своего господина. Он впервые услышал от него эту фразу. Раньше он считал,
Зяблио засуетился.
— Вы, наверное, хотите умыться с дороги? — он побежал в комнату для водных процедур. — К сожалению, горячей воды нет, но я быстро сбегаю на кухню.
Нескио его остановил.
— Не надо. Я не хочу, чтобы кто-то знал, что я вернулся. Я обкачусь холодной водой. Надеюсь, она-то есть?
С помощью слуги разделся и позволил ему облить себя в ванной комнате холодной водой из ведра. Вода оказалась не холодной, а тепловатой. Завернувшись в одеяло, нескио упал в свою постель и уснул беспокойным прерывистым сном.
Он проспал больше суток. За это время ему многократно снился граф со сверкающими глазами, прикасающийся к нему своим злодейским кольцом, а он не мог даже шевельнуться. Потом снилась Агнесс, которую Контрарио безжалостно убивал на его глазах, а он все так же не мог шевельнуться. Один кошмар сменял другой, он скрежетал зубами, стонал и метался на кровати. Но проснуться не мог.
Зяблио несколько раз заходил к нему в спальню, с сочувствием прислушивался к тягостным стонам, но разбудить господина не решился. Наконец, нескио проснулся сам по совершенно прозаической причине — он захотел есть.
Вбежавший на шум камердинер обрадовано доложил, что обед подадут через полчаса. Нескио принялся за туалет. Пока Зяблио мыл его волосы, расчесывал и стягивал их в узел на затылке, натягивал на него одежду и застегивал камзол, нескио расспрашивал, что случилось в палаццо за время его отсутствия.
— Ничего особенного, мой господин. Если не считать визита госпожи Алисии.
Нескио вспомнил женских смех в будуаре Домины.
— Надеюсь, она уже уехала?
Сестра Домины уезжала сразу, едва он возвращался в палаццо. В самом деле, о чем ему разговаривать с купчихой?
— К сожалению, нет. Никто не знает, что вы здесь.
Нескио поморщился.
— Что ж, надеюсь, она не будет болтать глупости.
Его редкие с ней встречи убедили его в ее непроходимой тупости. Впрочем, Домина тоже была не слишком умна. Но этого он от нее и не требовал. Любовница должна быть красивой, очаровательной, забавной, и ум ей вовсе не к чему. Домина вполне соответствовала этим простым требованиям.
Приведя себя в порядок, спустился по главной лестнице и вошел в малую трапезную как раз в тот момент, когда Домина с задорной горячностью воскликнула:
— Вот увидишь, он на мне женится! Я заставлю его на мне жениться! Спорим на что хочешь!
Нескио криво усмехнулся. Что речь шла о нем, было однозначно.
— Добрый день, дамы! — поприветствовал он их вполголоса и прошел
Домина побледнела и уставилась на него расширившимися глазами, будто он был не человеком, а противной зеленой лягушкой, которых она не переносила. Ее сестра, наоборот, покраснела так, что нескио захотелось полить ее домашним вином из стоявшего на столе графина, чтоб загасить начинавшийся пожар.
— О ком вы сейчас говорили, дорогая? — безмятежно спросил он у фаворитки. — Не о обо мне ли?
— О нет, конечно, не о вас! — Домина едва смогла ответить, с трудом шевеля побелевшими губами.
— Тогда кого же вы так решительно хотели заставить на вас жениться? Я с ним знаком?
Домина обреченно взглянула на сестру, ища поддержки. Та с трудом выдавила из себя:
— Когда вы приехали, нескио?
— Позавчера.
— Но почему нас не предупредили?
— А это нужно было сделать? Но тогда бы я не узнал, что Домина собралась замуж, — иронично ответствовал он. — И не за меня. Вот только кто этот счастливчик? Или, наоборот, несчастный, если уж он так решительно не желает брать ее в жены?
— О, не обращайте внимания, нескио, это просто глупые женские разговоры. — В комнату вошел лакей с подносом, полным тарелок, за ним другой, и Домина с облегчением воскликнула: — Но вот уже подают первую перемену, давайте обедать.
Все замолчали, не желая разговаривать при слугах. Лакеи разложили еду на тарелки и ушли, повинуясь жесту нескио.
Он искоса посмотрел на любовницу. В дорогом бархатном платье, с изумрудным ожерельем на шее и изумрудной же диадемой в темных волосах она была ослепительно красива. Агнесс была одета не хуже, но явно стеснялась своей дорогой одежды, тогда как Домина наслаждалась окружающей ее роскошью. В отличие от Агнесс, Домина носила свои собственные драгоценности, нескио никогда не давал любовницам фамильные ценности, он просто покупал для них новые. И никогда не требовал обратно при расставании.
Заметив его изучающий взгляд, Домина нервно поправила лежащий на груди темный с бронзовым отливом локон, и робко поинтересовалась:
— Как вы съездили к графу, мой господин?
— Познавательно, весьма познавательно. Но и вы, как я вижу, без меня не скучали. Не так ли, дамы?
Женщины с ужасом ждали продолжения допроса, но его не последовало. Нескио спокойно ел, ничего не говоря. Но им кусок не лез в горло. Они переглядывались через его голову, понимая, что продолжение все равно последует.
После десерта нескио учтиво откланялся, заявив, что его ждут неотложные дела, и дамы остались одни. Уйдя с сестрой в выделенные ей гостевые апартаменты, Домина плотно закрыла дверь, упала на софу, обреченно прижала ко лбу холеную белую ручку с дорогим запястным браслетом и горестно воскликнула:
— Если бы ты не сказала мне, что я никогда не стану женой нескио, я бы не ляпнула такую чушь! И так не вовремя!
Позванивая дутыми золотыми браслетами на пухлых руках, сестра неторопливо прошла к софе и ободряюще потрепала Домину по плечу.