Серебряная герцогиня
Шрифт:
А вот этот юноша, в тёмно-сером плаще, в мягких матерчатых сапогах, сидевший в сумрачном закутке с погасшей свечой, показался Дьярви знакомым. Лёгкая фигура, не очень высокая, не широкоплечая — парню не дашь больше двадцати лет… И в тоже время скупая лаконичность движений….
Дьярви положил руку на саблю.
Фьерэй! Юдард побери! Это он. И горец мог бы поклясться спасением души, что убийца появился здесь не случайно…
?=
Когда нас, пятерых рыцарей Элэйсдэйра — речь о событиях, описанных в книге «Невеста трёх ветров», для понимания этой книги не существенно
Глава 7
Королевское
Уходить было поздно: Джайри уже опустилась за стол, и её движение к выходу таверны могло бы спровоцировать нападение. Дьярви мгновенно оценил расклад, отпустил рукоять сабли, прошёл за своей герцогиней и сел так, чтобы перекрыть к ней подход. Справа — стена с окном, позади — стена, впереди — стол, а слева — он, Дьярви. Парень понимал, что, садясь рядом, нарушает правила приличия, но Джайри, удивлённо взглянув на спутника, ничего не сказала.
Фьерэй ни жестом не выдал своей заинтересованности.
Может всё-таки случайность?
Дьярви даже головой мотнул, прогоняя глупую мысль. Таких совпадений не бывает.
Девушка вытащила из небольшой кожаной сумочки пачку листов бумаги, сшитых между собой, острый грифель и принялась что-то рисовать.
— Как думаешь, Дьярви, а если устроить на свадьбу костюмированное представление для народа? Сначала музыка, потом появляются милосердные сестры в голубых одеяниях… Слова можно придумать, стихи — это не проблема… Много цветочных гирлянд… Затем — барабаны и кровавые всадники: алые бурнусы, красные косы. И тут, конечно, нужны басы. Вот просто самые низкие басы… Пам-пам-пам-парам… Хотя нет, нужно что-то дикое и динамичное… Они поют что-то ужасное, что вроде «верть-смерть, сметь-плеть» и хватают сестер. Потом настоятельница поет предсмерную песть. Что-то такое: «а-а-а-а» высоким, но приятным голосом. И всадники отступают, пятясь перед чистотой сестер. Может даже встают на колени… Но тут появляется королева Айяна. Её должен сыграть высокий, худой мужчина. Алое платье, чёрный плащ, и, конечно, яркие красные косы. И она тоже поёт. Что-нибудь вроде: «мужчины — слабаки и трусы, вам платья нужны, не бурнусы…». Взмахивает саблей и отсекает голову настоятельнице… Или только хочет отсечь… И тут появляется принц Ульвар во главе медведцев…
Девушка постучала пальчиком по столу, тихонько напевая мотив.
— Не думаю, — отозвался Дьярви. — Принц Ульвар сражался с арьергардом королевы. Там не было ни самой Айяны, ни, тем более, милосердных сестер…
Он почти не стеснялся, так как чутко вслушивался, всматривался в то, что происходило в таверне.
— Вытри нос, Мэг, — ворчала почтенная матрона. — Это надо доесть.
— Я не хочу…
— За еду заплачено. Ты же не хочешь выбросить деньги на ветер?
— Ой, да не все ли равно, как было на самом деле. Кому нужно это «на самом деле»? — фыркнула Джайри.
— Но…
— Дьярви, люди верят в то, что написано, и что видят собственными глазами. И запоминают то, что их зацепило, вызвало смех или слезы. Остальное для них неважно. Кому вообще нужна эта проза жизни?
— Но ведь это же будет ложь.
Джайри насмешливо взглянула на него.
— Дьярви… Ты так молод. В этой жизни всё — ложь. И все лгут.
Они замолчали. Герцогиня раздражённо чирикала карандашиком. Ребёнок ныл.
— А потом нужен поединок Айяны и Ульвара…
— Но с ней сражался Северный ветер!
— Джерго не будет на свадьбе, не так ли? А, значит, никому не важно соблюсти историческую точность. Никто не обидится.
Дьярви покосился на неё. Джайри вздохнула:
— Ну ладно, тут ты прав. Слишком много людей знает, как было на самом деле. Нас могут засмеять. Но… Мы можем не называть имена. В конце концов, почему мы вообще должны привязываться к конкретной истории? Пусть златокудрого принца будут звать не Ульвар, а Альвар, кровавую королеву назовем… Райяной. Тогда это будет просто сказка, а все остальное народ поймет сам.
— Доедай!
— Ну мама!
— Но — зачем? — тихо спросил Дьярви, позволив себе снова взглянуть на спутницу. И поразился мечтательному выражению серых глаз. Джайри смотрела на него, облокотившись о стол и положив подбородок на ладони. И в ее глазах он заметил горечь и печаль.
— Историю пишут новые властители, Дьярви. Народ должен любить своего короля. Если он не станет этого делать, всё королевство развалится. Это вряд ли кому-то понравится. Тут всё взаимосвязано. Преданность народа — сила короля, сильный король — благополучие народа. Там была прекрасная ледяная битва на кораблях. А ими командовала моя сестра… Моя покойная сестра. И вот это я хочу оставить так, как было…
Дьярви растерянно смотрел, как блестящая капелька уцепилась за верхнюю ресницу, прогнула ее, помедлила, сверкая огоньками свечи, а затем упала на щеку. Девушка тороплива смахнула слезинку, снова улыбнулась.
— Вот только я не знаю, как показать эти корабли… Можно, конечно, взять лодки, поставить их на колеса, надеть паруса… Но это будет так неуклюже!
— Можно просто взять жерди-мачты и нацепить на них паруса.
Дьярви отвернулся и не увидел ее взгляда. Он настороженно косился на тесный тёмный угол.
— Ты прав…
Подошла хозяйка, принесла кашу. Улыбнулась, вытирая руки белоснежным фартуком.
— Свинину придется подождать…
— Мы подождем, — кивнула Джайри.
Дама с детьми, которые, видимо, всё доели, поднялась и вышла. Герцогиня продолжала делать зарисовки, и Дьярви не удержался, заглянул через ее плечо. Маленькие фигурки воинов в лохматых одеждах дикарей махали крохотными сабельками, а одеяния милосердных сестер, казалось, трепетали на ветру.
— О, что мне смерть, — пробормотала девушка, — залью весь мир я кровью…
Хозяйка удалилась на кухню, и в этот миг тень из угла поднялась и вышла на свет.
— И снова здравствуй, красавица.
Дьярви вскочил, обнажая саблю. Серебристые виски, насмешливая невольная ухмылка… Фьерэй!
— Мальчик, тебе не хватило прошлого раза?
— Не хватило, — процедил Дьярви.
Цветочница взвизгнула, но Фьерэй обернулся и ласково уточнил:
— Жить хочешь? — Девушка кивнула. — Тогда сиди и молчи. Тебя, старик, это тоже касается.
— Кто ты? — равнодушно спросила Джайри, прищурившись и оторвав взгляд от блокнота.