Серебряная герцогиня
Шрифт:
И Дьярви с ужасом понял, чей голос услышал.
— Кто это сказал?! — прорычал Ференк. — Вперёд строя выдь!
Хиус лихо выехал вперёд. К удивлению Дьярви, лошади испуганно расступались перед красавчиком конём.
— Ты ещё откуда? Я тебя в лучники не принимал.
— Из Горного щита мы. Хотя, как посмотреть… С Медвежьего нас тоже видать.
— Это мой слуга.
Дьярви сам не узнал свой голос, неожиданно пискнувший. На него начали оглядываться. Ференк смерил господина и слугу мрачным взглядом.
— Вот и смотри, чтобы его
— Хиус, — тихо позвал Дьярви, — вернись мне за спину и замолчи, богини ради!
— Ну разве что ради бабы, — засмеялся слуга и вернулся на место.
Ференк ещё о чём-то распинался, разрубая воздух рукой, но Дьярви плохо слышал своего командира. Он всё время прислушивался к тому, что делалось за его спиной, краснел и боялся, что Хиус что-нибудь брякнет снова. Однако страхи его оказались напрасными: Хиус молчал.
Строем, несколько сбиваясь с непривычки, они проехали в центральные ворота. Ференк орал, отсчитывал ритм, но лошади, не привычные ходить строем, не умели ступать в такт. Бо-бо трусил, злился и прижимал уши к голове, скалясь. Один только конь Хиуса рассекал отряд, будто овчарка — стадо овец.
— Ехал лучник мимо бабы, — вдруг запел Хиус жизнерадостно, — прямо да наискосок, хэй!
Песня была незамысловата, каждый куплет состоял из двух строк и повторял последнюю строку предыдущего. Дьярви обернулся и вдруг понял. Подхватил. К ним присоединился сначала один, затем два голоса, и вскоре весь отряд из ста человек распевал незатейливую строевую песенку шутливо и ритмично. В Шуг они въехали намного более ровным строем, чем выезжали из королевской резиденции: раз-два-три-четыре — отдавался ритм. Песня оказалась довольно пошловатой по содержанию, особенно там, где этот самый «лучник» залез той самой бабе под юбку. Дьярви отчаянно краснел, Габор тоже, но остальным, по-видимому, легкомысленная песенка вполне зашла. К тому же она легко запоминалась.
После того, как лучники прогарцевали по Набережной Щитов, за ними побежали мальчишки, а на проспекте святого Фрэнгона чопорные аристократки закрывали приоткрытые было окна особняков, зато простые горожанки с интересом заглядывались на бравых — плечи назад, грудь вперёд — молодцов.
Ференк расставил своих людей вдоль проспекта с обеих сторон. Дьярви оказался где-то в конце, рядом с громадным мужиком, одна ручища которого по толщине едва ли не превосходила талию парня. Однополчанин кривил толстые губы и с какой-то странной усмешкой косился на Дьярви. Тот отвёл взгляд.
— Рыжие все бесстыжие, — проворчал гигант как бы про себя.
Дьярви отвернулся и сделал вид, что не слышит. «Зато ты не пил с самим королём!», — подумал зло. И тут вдруг увидел невесту Бэга, как её… Девушка стояла напротив и испуганно смотрела на рослых всадников. «Что она тут делает?» — удивился Дьярви и вспомнил: Отама. Её так зовут. Русые волосы были убраны в белый чепец, и от их отсутствия голова казалась слишком большой на тоненькой шейке. Огромные серые глаза, чуть
— Как тебя зовут красотка? — нагло спросил её тот, чей конь находился рядом.
Капитана не было, а потому лучники нарушили строй и расслабились. Всадник развернул коня и протянул было руку к девушке, то ли чтобы сорвать чепец, то ли что бы потрогать, но та резко нагнулась, перебежала мостовую и встала слева от Дьярви. Смутилась, задрала голову и посмотрела на него. Её тоненькая кожа покрылась румянцем.
— Доброе утро.
Дьярви ободряюще улыбнулся робкой девушке:
— Доброе утро.
— Эй, милая, — заржал верзила, — это твой жених, что ли? Бросай его к юдарду! Он тебя этими ручонками даже обнять как следует не сможет.
Горец нахмурился, положил руку на саблю, но драться, понятное дело, было нельзя, а вот с остроумными ответами у парня не ладилось.
— Да, братан, у тебя-то руки что надо, — раздалось ехидное позади. — Брось в воду — всплывёшь, не утонешь. Столько жира накопил!
Верзила побагровел и обернулся.
— Ты плетей давно не получал?
Бросил коня к вороному, поднял кнут, но неожиданно серый скакун нападавшего захрипел и попятился.
— Не получал. А ты?
Вокруг сдержанно захихикали. С гигантом боялись связываться. Но женщины, открыто флиртующие с лучниками, засмеялись не в пример громче.
— Дьярви, заткни своего ублюдка!
— Заткнись сам, Рэг, — Дьярви внезапно вспомнил имя задиры. — Не Хиус первый начал.
— Ты меня со своим слугой сравниваешь?
— Причём не в твою пользу, милейший Рэг, — съязвил Хиус. — Эй, девушки, не верьте толстым мужикам! Он не то, что вас не поднимет, он себя с трудом носит!
Рэг побагровел, спрыгнул с коня, а затем внезапно встал на руки, поднял ноги вверх. Постоял несколько секунд, снова встал и зло глянул на Дьярви.
— Ну, малыш, так умеешь? Что, есть мускулы в руках?
Женщины заахали, мальчишки засвистели. Вокруг раздались одобрительные возгласы товарищей по луку. Дьярви сглотнул. Он не умел. Разве что рядом со стенкой…
— Пф-ф-ф, — Хиус фыркнул презрительно. — И это всё, на что ты способен? Да у нас в Горном щите любая баба так сможет! А вот пройти на руках через проспект сможешь? Или слабо?
— Уйми своего слугу, Дьяр, или я…
— А в самом деле, Рэг, — заинтересовалась пышногрудая молочница справа, — сможешь?
— Ну давай! — взвизгнула радостно другая девица, торговавшая зеленью.
Лучники с азартом подключились:
— Рэг! Я на тебя ставлю щиток!
— Давай, кто дальше пройдёт!
В отсутствие командира парни скучали, и сейчас все азартно оживились. Посыпались ставки. Дьярви беспомощно оглянулся на слугу. «Что ты наделал!» — орал взгляд господина.
— Ну, давай, — ухмыльнулся Рэг. — Ставлю десять щитков на свою победу.