Серебряная герцогиня
Шрифт:
— До вечера, сир, — нежно пропела она, присела в реверансе и — быстроногая, лёгкая — поспешила вернуться в свои покои.
Восемь лет назад Глематиса осудили за двойное убийство и насилие. Он был приговорён к смертной казни с предварительным отсечением рук и органа непотребства. В тот раз король Амбрус всерьёз планировал избавиться от лучшего рыцаря королевства.
Ильдике тогда было четырнадцать, и она прекрасно запомнила все ужасающие подробности: некая Линара отказала в своей руке Глематису. Её мать передала отказ в крайне оскорбительной и очень
Амбрус предложил мирное соглашение: громадное вено в казну, женитьба на опороченной девице. Выход казался разумным, в итоге все выжившие получали удовлетворение. Но Глематис лишь расхохотался. Служанки шёпотом передавали слова гленского убийцы: «Зачем мне нужна опороченная девка? Не так уж хороша она в постели, чтобы связывать себя браком».
Линара удалилась в обитель милосердных сестёр, Глематис был приговорён и томился в застенках, ожидая собственной участи. А потом бежал. И пиратствовал три года, пока не пришла Ледяная зима, и Амбрус, устрашённый возможностью вторжения кровавых всадников, не сменил гнев на милость.
Так что… нет. Жалеть несчастного влюблённого не стоило. А вот дразнить было неразумно.
На бал Ильдика вышла в жемчужно-голубом платье с белой лёгкой пелеринкой на плечах. Из украшений — лишь нитка жемчуга на шее и сетка на волосах в мелких жемчужинках. Всё достойно, строго и целомудренно. Сира Нидара горделиво любовалась своей воспитанницей.
Голубым оказался и камзол короля. Вот только ткань более роскошная, расшита серебром и золотом, рукава пышные, с прорезями и алыми лентами. В Гленне такой камзол сочли бы вызывающим, но во дворце Элэйсдэйра он казался вполне уместным.
«Ульв любит роскошь, — отметила Ильдика, едва склонив колени в реверансе и опустив лицо. — Сибарит? Наряды, локоны, духи и завивка волос?». Принцесса знала: у каждого человека есть слабости, надо только понять, какие. Ну и, уметь манипулировать ими, конечно.
— Рад вас видеть, сударыня, — улыбнулся Ульвар, взял протянутую ему руку и коснулся губами пальчиков. — Надеюсь, моя невеста осталась целой и во всех смыслах невредимой?
Слишком пошло… Или ей показалось? Ильдика подняла нежный, по-детски обаятельный взгляд. Хлопнула ресницами пару раз.
— Что вы, Ваше величество! Во дворце перины очень мягкие. Благодарю вас.
Получил? Хотел двусмысленно — забирай, пожалуйста.
Ульвар усмехнулся, и Ильдика внезапно остро почувствовала, как изумительно идут блондинам тёмные усы. Особенно такие, которые лишь подчёркивают верхнюю губу. Ну точно, франт. Король поднял руку в тонкой белой перчатке, и с верхних балконов полилась музыка.
— Позвольте вас пригласить.
Собственно, первый танец итак принадлежал ему. Приглашение — пустая формальность. Но принцессе стало приятно
— Вы прекрасно танцуете, — улыбнулась Ильдика, искоса глядя на кавалера.
— О, это ещё что! Вы бы видели, как чудесно я складываю фигурки из бумаги!
Ильдика с изумлением обернулась к кавалеру. Шутит? Губы серьёзны, глаза смеются.
— У вас такие красивые кудри, — прозрачно намекнула она.
— Вы не поверите: семнадцать дам просили у меня рецепт завивки. Но вы же понимаете: это государственная тайна.
«Он умеет смеяться над собой», — поняла принцесса. Нет, не напыщенный франт. Тогда кто? Весёлый славный малый, с которым весьма приятно общаться, заботливый и нежный? Из тех, от кого женщины сходят с ума?
Ильдика невольно поискала среди танцующих Серебряную Герцогиню. Та шествовала в паре с рыжим лордом, о чём-то тихо с ним беседуя. Серые глаза улыбались вниманием. Может быть, слухи о том, что она — любовница короля, лживы? Всё это не было похоже на ревность, досаду или что там положено испытывать фаворитке на свадьбе любовника.
«Или меня обманули, или… Мы должны с ней подружиться».
Вдруг Джайри повернулась и встретилась взглядом с принцессой. Улыбнулась. Почтительно и прохладно. «Женщина, которая в любых обстоятельствах сохранит собственное достоинство», — решила Ильдика и снова посмотрела в голубые глаза своего кавалера.
— В Гленне маскарады запрещены, — заметила она. — Отец считает их очень неприличными.
— У нас тоже были запрещены, — улыбнулся Ульвар. — Но я люблю неприличное. Возможно, когда достигну возраста мудрости твоего отца, тоже запрещу. Так что надо пользоваться случаем.
— Думаю, когда вы достигните этого возраста, я тоже достаточно подрасту, — насмешливо парировала Ильдика.
— Тем более, прелесть моя, тем более.
Глава 17
Маски
Джайри смотрела, как Уль танцует с невестой, и чувствовала, как стальные когти рвут её сердце на части. Сначала она пыталась пристыдить себя за ненужные эмоции, но затем поняла, что итак весь мир против неё, зачем ещё и самой себя мучить?
«Мы этого хотели, — думала девушка, улыбаясь рыжему Морику, — мы это спланировали с Улем пять лет назад. Он правильно делает, что превращает невесту в собственного союзника. Король и королева должны действовать единодушно, иначе страну ждут неприятности».
Всё то, что происходило сейчас, было так правильно и разумно, но…
К юдарду правильность и разумность!
Её эмоции ограничивало лишь ощущение всеобщих взглядов, прикованных к ней. Все эти дамы со злорадством ожидали малейшего проявления боли на её лице, впитывали все её взгляды и улыбки, словно морские губки, вытащенные на берег. Да и кавалеры мало чем отличались от дам. Джайри могла бы поклясться, что едва ли не каждый из них мечтает о том, что она получит отставку у короля. Псы, виляющие хвостами на хозяйскую кость.