Серебряная Инна
Шрифт:
Раньше я не рылась в вещах Инны, но мне понадобилось одеяло, и я заглянула в один из ее сундуков. И нашла там странный черный металлический крест. Не тот, что носят на шее, а большой, какой можно иногда увидеть на стенах в ирландских частных пансионах. Я не удержалась и взяла его в руки. Ощутила его тяжесть своими ладонями, почувствовала, как острые края врезаются в кожу. И меня охватило странное чувство реальности. Ощутимой реальности. Я вернула крест на место, но подозреваю, что сегодня ночью буду
Ключи к жизни. Ключи к выживанию. Их несложно найти. Но нужно еще знать, где двери, к которым они подходят, чтобы не пришлось ходить с тяжелой связкой от одной двери к другой и пробовать каждый ключ. Мне так страшно, что хочется все бросить. Нить, на которой висит моя жизнь, тоньше шелка. Нить всего живого. Вот почему животные дрожат. Резкие, дерганые движения. Они словно бьют током. И если удастся встретить взгляд дикого животного, то можно увидеть в нем саму жизнь, нагую и прекрасную. Все то, от чего мы так хотели себя защитить. Услышать странно знакомую мелодию.
Я не знала смерть, пока не стало слишком поздно. Но ты ее видел. Видел, как видят дикие звери. И ты понял, что ее невозможно выразить словами, что для нее не существует слов. Она живет в нервах и мышцах, судорогах и конвульсиях, глубоко внутри.
Я укрылась в гнезде времени. Но теперь мне слышно, как ветер качает ветки деревьев. Я чувствую, как раскачивается мое гнездо вместе с деревом. И я узнаю. Медленно узнаю. Я, которая думала, что знает все.
Когда мои мысли обретут пальцы и нащупают опору, я уйду отсюда. Вернусь обратно в свою жизнь. Это мой долг. Это то, что человек должен сделать.
~~~
Прошло два месяца, прежде чем Хельга с Соломоном собрались в Наттмюрберг, чтобы рассказать Инне о несчастье, случившемся с Ароном.
Они тянули так долго, потому что не хотели терять надежду. Никто не видел его мертвого тела, а значит, он мог быть жив. Но шли недели, и надежды не осталось. Арон не вернулся. Как бы им ни хотелось услышать его голос, его шаги, Арон не вернулся. И Инна наверняка переживает.
Соломон попросил соседей позаботиться о детях и скотине, потому что они собирались заночевать в Наттмюрберге. Лыжни туда проложено не было, а дневного света едва хватало часа на два пути.
Но когда они свернули с главной дороги на тропинку, ведущую к хутору, то обнаружили, что она хорошо утоптана. Кто-то постоянно ходил по ней зимой. Неужели Инна? В деревне ее никто не видел. Они сказали Улофссону и другим, что, если Инна появится в лавке, чтобы они, не говоря ни слова, тут же послали ее к Хельге и Соломону.
Когда они добрались до Наттмюрберга, уже стемнело. Никто из них не бывал там раньше, но они сразу поняли, что пришли, куда нужно.
Перед домом они сняли лыжи и воткнули
В печке горел огонь, и они сразу увидели Кновеля, строгавшего полено у очага. Обернувшись, он уставился на незваных гостей. В Наттмюрберг никто никогда не захаживал, тем более зимой.
— Добрый день, — буркнул он.
Соломон коротко объяснил, кто они такие, и спросил, можно ли войти. Старик едва заметно кивнул головой. Мысли его перепутались. Что им нужно? Зачем они пришли? Может, все дело в земельном наделе? Или их прислали из церкви?
Хельга искала глазами Инну, но девушки нигде не было видно. В спальне свет не горел.
— Вы, наверное, удивляетесь, что нас привело в такое время, — продолжил Соломон.
«Еще бы», — подумал Кновель, но вслух ничего не сказал. Пусть сами говорят.
Соломон огляделся по сторонам:
— Вообще-то мы пришли не к вам, а к Инне. Мы хотели бы с ней поговорить.
— Инна, — буркнул Кновель. И больше ничего не сказал.
— Ее нет дома? — не унимался Соломон.
Кновель оторвался от полена, которое строгал, и мрачно взглянул на Соломона:
— В хлеву. Шлюха в хлеву.
Хельга с Соломоном переглянулись.
— Значит, она скоро вернется? — предположила Хельга.
Кновель швырнул полено в огонь, не удостоив их ответом.
Супруги снова переглянулись, Хельга нахмурилась и знаком показала на дверь.
В хлев можно было попасть через сарай, к которому вела протоптанная дорожка. Перед тем как открыть дверь, Соломон, постучал, но дверь не открылась.
— Инна! — крикнул он. — Это Соломон и Хельга, друзья Арона из деревни. Можно нам войти?
Внутри послышалось какое-то движение. Дверь приоткрылась, и в щелочке они увидели Инну. Разглядев, кто перед ней, девушка попятилась, освобождая проход, и Соломон открыл дверь:
— Можно нам войти?
Кивнув, Инна шагнула назад.
Внутри тоже был разожжен огонь. Овцы и козы изумленно уставились на гостей, даже коровы повернули к ним свои большие головы. Прикрыв за собой дверь, Соломон поздоровался:
— Добрый день.
— Добрый день, Инна, — сказала Хельга.
— Добрый, — отозвалась Инна.
Девушка была бледной как мел. В глазах застыл страх.
— Можно нам присесть? — спросил Соломон.
Они опустились на чурбачок и табуретку, что были в хлеву. Хельга порылась в своем узле и достала пакет с кофе.
— Может, сварим кофе и перекусим? — спросила она.
Инна кивнула, доставая кастрюлю.
— Дело касается Арона, — начал Соломон. — Мы принесли печальные известия.
Инна дернулась, словно в конвульсии. Глаза впились в лицо Соломона.