Серебряная книга лучших сказок мира
Шрифт:
Тут Эгле и вспомнила. Еще когда она маленькой была и случалось отцу с матерью куда-нибудь из дому уезжать, - никогда они с пустыми руками не возвращались. Привезут пирог, всех детей куском оделят и притом такие слова скажут: "По дороге шли, в заячий домик зашли, заяц нам пирог испек, вот и вам кусок". Так и по всей Литве исстари велось. Стыдно стало Эгле, что она дедовский обычай забыла, и побежала она печь пирог.
А муж потихоньку все ведра и горшки припрятал, одно решето оставил. Как в решете воду носить,
Но и тут старая нянюшка помогла. Она взяла ржаного мягкого хлеба и залепила дырки. Эгле замесила в решете тесто, ни капельки воды не пролила, ни горсточки муки не просыпала.
Испекла Эгле пирог и стала с мужем прощаться.
Муж ей говорит:
– Больше девяти дней не гости, и смотри, как назад пойдешь, чтобы никто тебя не провожал. Стань на берегу и позови меня так:
Если жив мой друг бесценный, -
Забурли, вода проточная.
Из пучины бры-зни, пена,
Пена белая, молочная!
Если ж милый мой убит
И в пучине темной плавает, -
Над волною закипит
Пена красная, кровавая!
– И вы, мои сыновья, и ты, дочь, слово дайте - о чем знаете, людям не рассказывать.
Дали дети слово.
Тут Жолтис обернулся ужом и вынес жену с детьми на берег озера.
Вот радости-то было, когда Эгле со своими детьми в родной дом постучалась!
Отец и мать дочерью да внуками не налюбуются, братья, сестры с Эгле не наговорятся.
Только соседи их дом стороной обходят. Меж собой говорят:
– Вернулась ужиха с уженятами. Хорошо еще - мужа своего дома оставила. Не было бы от них беды!
Братьям обидно. Стали они сестру уговаривать:
– Откажись от мужа, оставайся с нами навеки. А придет муж за тобой, - мы тебя не выдадим.
Эгле отвечает:
– Не дело вы, братья, говорите. Как жене от живого мужа отказываться, как детей родного отца лишить! И если не придет муж за мной, я сама, как время поспеет, из вод озерных его вызову.
– А как ты его вызывать станешь?
– Эх, братья!
– отвечает Эгле.
– Не вам его звать, не вам про то и знать. А меня лучше не спрашивайте, все равно не скажу.
А старуха-соседка учит братьев:
– Не с той стороны, - говорит, - подступаете. Что мать не скажет - малые дети выболтают.
Вот собрались братья ночью в лес коней пасти и старшего сына Эгле с собой взяли. В лесу коней на зеленую траву пустили, разложили костер и стали у мальчика выспрашивать, как отца по имени зовут и на какой он зов отзывается.
Ничего им старший сын не сказал. Лаской выспрашивают - отмалчивается, побоями выпытывают - только плачет.
– Ну, - говорят братья, - этот в мать пошел, может, с младшим лучше сговоримся.
Утром вернулись они домой. Эгле спрашивает у сына:
– Отчего у тебя, сыночек, глаза
– В лесу костер дымно горел, - отвечает ей сын, - вот глаза и покраснели.
На следующую ночь опять пошли братья в лес коней пасти и зазвали с собой младшего сына Эгле.
Да и от него ничего не добились.
Вернулись наутро домой. Эгле глянула на сына и спрашивает:
– Что это, сыночек, и у тебя глаза красные? Не обидели ли тебя дядюшки?
– Нет, не обидели, - отвечает ей сын.
– Я всю ночь не спал, коней стерег, вот и покраснели глаза.
И на третью ночь собрались братья в лес. Приласкали они маленькую племянницу и с собой заманили.
Была она у матери с нянюшкой любимым дитятей. Никто ее никогда и пальцем не тронул, злого слова не сказал. Вот стали ее дяди выспрашивать да выпытывать. Она в землю глазками уперлась, молчит, только головой качает: "Не знаю я ничего". А как пригрозили ей дяди гибким прутом, - она задрожала вся, побелела, что платок, да все и рассказала. И как отцово имя - сказала, и на какой он зов отзывается - открыла.
Ну, дядьям только того и надо. Еще пригрозили ей, чтобы она перед матерью и словом не обмолвилась, и отвели ее домой.
А сами захватили косы, пошли к озеру. Сделали они злое дело, косы о траву вытерли и воротились назад. Только стали косы в сенях вешать, услыхала Эгле железный звон, и сжалось у нее сердце.
– Что, братья, - спрашивает, - так рано на работу выходили?
Братья отвечают:
– Густая трава по утренней росе ровнее ложится.
А Эгле все душой неспокойна. В тот же день собралась она назад к мужу. У порога с матерью и отцом попрощалась, у ворот сестер, братьев обняла, - никому провожать себя не позволила.
Подошла она с детьми к озеру, стала на бережку и сказала, как муж ее научил:
Если жив мой друг бесценный,
Забурли, вода проточная,
Из пучины брызни, пена,
Пена белая, молочная!
Если ж милый мой убит
И в пучине темной плавает, -
Над волною закипит
Пена красная, кровавая!
Тут всколыхнулись озерные воды, пеной вспенились. Да не белая пена на волнах качается, не белая, как молоко, а красная, как кровь. И со дна голос послышался:
В час туманный,
В час рассветный
Я людьми загублен злыми
Дочка милая,
Зачем ты
Назвала отцово имя?
Заплакала, зарыдала Эгле. Потом обернулась к детям и сказала:
– Нет у вас ласкового отца, нет у меня любимого мужа. Никто нас в подводном царстве не приветит, а под одним кровом с злыми убийцами нам не жить. Пусть же будет так, как я скажу:
Верным сынам моим, юным героям,
Слово сдержавшим отважно и твердо, -
Дубом и ясенем стать над горою,
Буре не кланяясь, выситься гордо.