Серебряная книга лучших сказок мира
Шрифт:
Веселье прекратилось мгновенно. Хоровод распался. Феи с тревожными криками сгрудились в кучку и устремились к Мерлиновой скале, увлекая за собой батрака, и как только они долетели до скалы, в ней сама собой открылась дверь, которой батрак никогда раньше не замечал. И не успели феи проникнуть в скалу, как дверь с шумом захлопнулась.
Она вела в огромный зал. Он был тускло освещен тоненькими свечками и заставлен крошечными ложами. Феи так устали от плясок, что сразу же улеглись спать на свои ложа, а батрак сел на обломок
Но, должно быть, его околдовали. Когда феи проснулись и принялись хлопотать по хозяйству, батрак с любопытством приглядывался к ним. А о том, чтобы с ними расстаться, он и не помышлял. Феи занимались не только хозяйством, а и другими, довольно-таки странными делами, - батрак такого в жизни не видывал, - но как вы позже узнаете, про это ему запретили рассказывать.
И вот уже под вечер кто-то дотронулся до его локтя. Батрак вздрогнул и, обернувшись, увидел ту самую крошечную женщину в зеленом платье и красных чулках, что год назад бранила его, когда он копал торф.
– В прошлом году ты снял торф с крыши моего дома, - сказала она, - но на ней опять вырос торфяной настил и покрылся травою. Поэтому можешь вернуться домой. За то, что ты натворил, тебя покарали. Но теперь срок твоего наказания кончился, а он ведь немалый был. Только сперва поклянись, что не будешь рассказывать людям про то, что видел.
Батрак с радостью согласился и торжественно поклялся молчать. Тогда дверь открыли, и батрак вышел из скалы на вольный воздух.
Его кувшин с молоком стоял в траве, там, куда он его поставил перед тем, как заснуть. Казалось, будто фермер дал ему этот кувшин только вчера вечером.
Но когда батрак вернулся домой, он узнал, что это не так. Жена в испуге смотрела на него, как на привидение, а дети выросли и, видимо, даже не узнавали отца - уставились на него, словно на чужого человека. Да и не мудрено - ведь он расстался с ними, когда они были совсем маленькими.
– Где же ты пропадал все эти долгие, долгие годы?
– вскричала жена батрака, когда опомнилась и наконец поверила, что он и вправду ее муж, а не призрак.
– Как у тебя хватило духу покинуть меня и детей?
И тут батрак все понял: те сутки, что он провел в Мерлиновой скале, равнялись семи годам жизни среди людей.
Вот как жестоко покарал его "маленький народец" - феи!
В некотором царстве, в некотором государстве жили-были старик да старуха. Детей у них не было. Сколько старик со старухой ни тужили, ни горевали, сколько разных знахарей ни звали - детей все нет и нет.
И вот приснился старухе сон: будто есть в глухом лесу тихое озеро, и водится в том озере
Старуха пробудилась и посылает старика, торопит:
– Поди вот в такое-то место. Есть там озеро. Излови золотоперую рыбку. Страсть как охота свежей ухи похлебать.
Старик снарядился, взял сети и отправился в путь-дорогу. Ходил, ходил по дремучим лесам, разыскал озеро.
Первый раз сеть закинул, пришла сеть пустая. Другой раз закинул, и опять ничего. На третий раз вытащил сеть, а в ней бьется рыба-золотое перо.
Старик сети собрал, прихватил добычу и воротился домой.
– На, старуха, вари!
Сварили. Едят да похваливают:
– Ох, и до чего уха хороша! Отродясь такой сладкой ухи не хлебали.
Уху выхлебали, рыбу съели, и в тот же день старуха понесла.
Родился у них сын, по имени Иван.
Старик с утра до вечера в поле работает, а старуха по хозяйству управляется да сына качает.
И растет парень не по дням, а по часам: будто тесто на опаре подымается.
По третьему году стал на улицу выбегать, стал в ребячьи игры поигрывать. И тут соседи с жалобой пришли:
– Уймите сына. Шутит он с нашими ребятами шутки нехорошие: кого за руку схватит - у того рука прочь, кого за ногу схватит - нога прочь. Побьет, покалечит всех детей.
Пригорюнились старик со старухой, призадумались: "Что с парнем делать?"
И говорит старик:
– Стану его с собой в поле водить, пусть там играет.
На том и согласились.
На другой день поехал старик на пашню и сына с собой повез. Только старик за соху взялся, просит парень:
– Дай, я пахать стану!
– Ну, где тебе, сынок, ты еще мал. Вырастешь - тогда напашешься, а сейчас побегай, поиграй, только далеко не отходи.
А сын неотступно просит:
– Нет, хочу пахать!
– Ну, ладно, попробуй, - говорит отец.
Парень так глубоко соху в землю вогнал, что конь стал: тянуть не может.
– Ты, сынок, глубоко берешь! Конь не тянет, и соху поломаешь.
Тут Иван соху приподнял, стал коню пособлять, и споро дело пошло. Столько до обеда напахал - старику в день не управиться.
– Стой, сынок, надо коня покормить! Видишь, весь в пене, словно в мыле стал.
Коня отпрягли, пустили на луг, а сами сели обедать.
Попили, поели, посылает отец:
– Сходи, сынок, за конем, пора за дело приниматься.
Пошел парень на луг - нету коня. Оглянулся и видит: сидит за кустом волк - медный лоб, облизывается, а от коня только кожа да кости остались. Увидал волк Ивана, кинулся на него:
– Коня съел и тебя съем!
– Погоди хвалиться раньше времени!
Схватил волка за ноги, размахнулся и так сильно бросил оземь, что только мокрое место осталось. Земля задрожала, и гул пошел, будто гром грянул.