Серебряная лирика
Шрифт:
И все готово. Сдвинуты все стулья.
Стоят столы под пледом скатертей.
Но вот давно, совсем не варят студень,
салаты, вина, рыба – для гостей.
Хрусталь бокалов искренно сияет,
хрусталь салатниц – солнечный магнит,
и на столе, в салатах скрыты яйца,
салфеток ряд под вилками вдруг сник.
Приходят гости. Радость оживленья.
И каждый гость – подарок для судьбы.
Хозяева за день не знали лени,
теперь награда в их заветный быт.
Пришли
Пришел альбом, огромный, как портфель.
Пришла цепочка, крестик – эти званы.
Пришла игра, и в детских ручках зверь.
Собрались гости, сели очень чинно,
и первый тост, за крестик на цепи.
И крестный – это все – таки мужчина,
и крестная в семейной есть цепи.
Туда – сюда. Все скромно и спокойно.
Еще часок – и громче голоса,
и вот уже фужер один расколот,
и над столом из рук одни леса.
Все пили, ели. С рокотом – курили.
Смеялись гости. Мусор возрастал.
От чистоты остались лишь руины.
'За крестницу!' – последний тост настал.
26 сентября 2002
Желтые гривы
Желтые гривы роскошных лесов
ждут завороженно пристальных взглядов.
Жесткие игры закрыть на засов,
жизнь защитить и леса от проклятий.
Жадно хватаешь от жизни ты все:
жирный кусок уходящих мгновений,
женщину ту, что ты любишь еще.
Жаркие взгляды – любовные звенья.
Желтые гривы на женских плечах
ждут теплой ночи с лесным вдохновением,
жарко искрятся от чувственных чар,
жухло колышутся – сказочный веер.
Жизнь – это сказка, истома судьбы,
жаркие дни очень часто мгновенны.
Жалюзи леса видны без листвы.
Женское счастье всегда переменно.
Жесткие игры – семейный дуэт,
желтой стезею уходят с экрана.
Желтые гривы исчезли, их нет.
Желтое солнце встает только рано.
2002
Жгучий Брюнет
Жгучий брюнет, как гимнаст очень гибкий,
в осень идет, раздвигая листву.
Он подчинил тренажеры и гири,
а вот теперь он поднимет и ту.
Где она? Где? За каким поворотом?
Мощно шагает красивый атлет.
Может, он выпил зелье с приворотом,
или травинок насыпали в след?
Желтые гривы лесных великанов
он зацепил своим торсом, и вдруг:
Вот она милая! Встал истуканом.
И отступили деревья за круг.
Медленно, медленно
Искорка взгляда. Пьянящий покой.
Светлые волосы на руки пали,
словно коснулись до нервов рукой.
Жгучий брюнет приподнял. Закружился
лес вокруг них весь счастливый, хмельной.
Жгучий брюнет стал вдруг жадным до жизни,
в воздухе терпко запахло смолой.
Жгучие встречи, желтые гривы,
жадное счастье, жаркие, где Вы?
27 сентября 2002
***
Люблю идти не по течению,
всегда я там, где нет других.
Люблю я кофе и печенье,
и свой спокойный строгий лик.
Я одиночка по природе,
обои клею я – одна,
я не могу быть при народе,
там очень бурная волна.
Опять ремонт. И вновь все чисто.
Опять работа и чертеж.
Я все придумала, я быстро.
Опять одна я. Ну и что?
8 октября 2002
***
Мы где-то рядом, но не близко,
компьютер встал меж мной и им.
И улыбаются лишь лица,
и человек любой как мим.
А я его – околдовала!
Он просто счастлив, вот и все.
А быть приветливой так важно,
и здесь не важен рост и вес.
Шумит наивно дисковод,
он явно щелкает программы,
мы не решаем здесь кроссворд,
и не рисуем диаграммы.
Листва растений – скрасит быт,
нас обогреет нагреватель,
и надо просто, чтоб он – был.
У сердца есть свои вольт, ватты.
Околдовать нельзя однажды,
он рядом здесь и каждый день…
Мы воду пьем без всякой жажды,
на отношеньях жизни тень.
15 октября 2002
***
Юбка солнечных лучей
улеглась на ели.
Солнце греет без печей,
с инеем присели:
и травинки, и листва,
и вода в морозце.
Днем опять придет весна,
все согреет солнце.
Ведь в автобусе весна
ехала с красавцем,
и ее нога одна
ослепляла солнцем,
А вторая под пальто
спряталась надменно,
но красавица на то
посмотрела смело.
У соседки – брюки – лед,
ноженьки сковали.
Что кому, зачем, идет,
нос свой не совали.
15 октября 2002
***
Вся жизнь стихия столкновений,
то с правдой жизни, то с судьбой.