Серебряная пуля
Шрифт:
Нельзя терять ни минуты. Когда он возвращался в отделение неотложной помощи осмотреть пациента с болью в груди, то столкнулся с Джанис Ричман.
— А, вот и вы. Вы могли бы взглянуть на мою?.. — Она едва скрывала панику.
— Что с ней?
Ричман торопливо шла по коридору впереди Логана.
— Та женщина. Я оставила ее одну несколько минут назад… — Она подошла к двери и распахнула ее.
Женщина, которую он видел совсем недавно, странно изменилась. Дико блестевшие глаза, светлые волосы, взмокшие от пота, она пыталась перелезть
— Как ее зовут?
— Бетси Морс.
Логан рванулся к кровати.
— Ну ладно, Бетси, спокойно. Скажите мне, в чем дело.
Она смотрела на него диким рассеянным взглядом, а потом замахнулась.
— Бетси, спокойно, давайте в постель. Мы здесь, чтобы вам помочь.
Он схватил ее за плечи, пытаясь уложить. Ее тело горело.
— Детка, ну расслабься. — Ричман стояла в дверях, потрясенная, наблюдая за этой сценой.
— Ричман, мне нужна ваша помощь. Ради Бога!
Но чем больше они старались ее удержать, тем сильнее она сопротивлялась. Она совершенно не владела собой. Люди в бреду, лишенные рассудка, часто становятся удивительно сильными. И единственное, что они могли сделать, — удержать ее в постели.
Она начала завывать, потом стала выкрикивать бессвязные слова, лицо ее исказилось еще больше, когда она попыталась ударить ногой доктора.
— Клэнси! Сюда! — завопил Логан.
На этот раз сестра появилась немедленно.
— Привяжите ее. — Ее привязали за руки и за ноги.
— И посадите охрану. Измерьте температуру в прямой кишке. У нее жар. И лекарство. — Он сказал какое. Медики уступили место охране.
— Надо сделать ЭКГ.
Это был случай, которого всегда боится любой хороший доктор, — ничего невозможно объяснить. Оцепеневший от всего увиденного, Логан вернулся в комнату врачей.
ЭКГ молодой женщины уже появилась на мониторе. Сильная синусовая тахикардия, сто пятьдесят ударов в минуту. Мгновение спустя появилась из-за угла Клэнси.
— Сорок два градуса.
— Охладите ее водой, только не ледяной, — велел Логан. — Шестьсот пятьдесят миллиграммов ацетоменофена через прямую кишку.
Висящий перед ним монитор показал вентрикулярную тахикардию — хаотически скачущая кривая говорила об очень больном сердце. Дэн побежал к ее кровати, с ним Ричман и две сестры. Он простукал грудную клетку. Давления не было. Не было пульса в сонной артерии.
— Наложите манжету. Измерьте давление. Положите доску под спину. — С яростью Логан пытался воскресить сердце и легкие.
— Все сюда! Вызовите бригаду кардиологов и дайте респиратор.
Уже через несколько секунд по громкоговорителям прогремело:
— Бригада кардиологов! Отделение скорой помощи! Кардиологическая бригада! Отделение скорой помощи!
В это время, подумал Логан, они появятся не раньше чем через десять минут. Он приказал готовить примочки на грудь.
От электрического шока больная подскочила в кровати,
Логан посмотрел на монитор. Прямая линия.
— Продолжайте качать! — кричал он. — Где, черт побери, этот проклятый респиратор?
Один за другим с заспанными лицами прибежали кардиологи.
Логан и Ричман отошли. Теперь уже другие отчаянно боролись за жизнь молодой женщины всеми известными способами, но…
— Итак, — заговорил Логан, притворяясь спокойным. — Есть идеи?
Молчание.
Логан выключил ЭКГ.
— Спасибо всем.
— Еще одна сыграла в ящик, — сказал кто-то из бригады тихо, пытаясь сохранить спокойствие.
Пересекая комнату, Логан перехватил взгляд Рубена Переса. Опустил руку в карман и нащупал конверт.
Когда Дэн Логан въехал на территорию Американского института рака, миновал узкий мостик, перекинутый над извилистым ручейком, выводя арендованный «таурус» на длинную спускающуюся по склону дорогу, обсаженную хвойными деревьями и кленами, он понял, почему это место называют кампусом. «АИР кампус».Вылизанные лужайки, элегантное здание в стиле правительственных учреждений — все дышало достоинством и сознанием собственной важности.
Как и в других подобных местах, здесь все предусмотрено и все должно вызывать благоговение, производить на посетителей гораздо большее впечатление, чем сейчас на доктора Даниэла Логана. Важным политикам, финансировавшим фонды этого заведения, исследователям, которых институт хотел переманить к себе, все должно было говорить о серьезности и значимости ведущейся здесь научной работы.
И действительно, такого исследовательского института больше не было ни в США и вообще нигде в мире. Ни один даже отдаленно не напоминал Американский институт рака. Основанный в 1937 году, он был детищем нового политического курса Франклина Рузвельта, суть которого заключалась в безграничности возможностей. АИР — это пятнадцать отдельных зданий, это небольшая группа докторов философии, медицины, идущих к одной-единственной цели — найти способ лечения рака. Здесь же собственная больница, медицинский центр Эйзенхауэра, в котором работают лучшие онкологи мира.
Проехав мимо нескольких небольших зданий, которые, как предположил Логан, были лабораториями, он заметил невдалеке небольшой лесок. Невольно подумалось — работай я здесь, действительно смог бы чего-то достичь.
Дело не в том, что он тешил себя какими-то иллюзиями. Так, из интереса и из любопытства, отправился он сюда сегодня днем. Ему хотелось обернуться за два часа и к пяти быть в своей больнице.
И все-таки… За окнами он видел людей немногим старше себя. Интересно, что за проблемы они здесь сейчас решают? Сколько раз он слышал по телевидению сообщения, произносившиеся почему-то нараспев: «Исследователи Американского института рака сегодня объявили…»