Серебряная пуля
Шрифт:
— Итак, — добавил он, — на улице вы успели рассказать, как научились четко выполнять все указания еще в медицинской школе.
Дэн кивнул.
— Боюсь, что так.
— Боюсь, что так. Ну и что вы имеете против этого? Что, по-вашему, кроме дисциплины, способно заставить функционировать любую организацию?
Логан в нерешительности замолчал. Куда клонит Шейн? А что он, собственно, теряет? И чисто импульсивно Дэн выдал все, что столько раз обдумывал.
— Да, это так. Но медицина — не армия. И как исследователь разве вы должны все время подчиняться и
— Дрянь, вы хотите сказать, Логан, или дерьмо?
— Я не хочу сказать…
— Да хотите. Я бы сам предпочел — дерьмо. Для чего осторожничать? — Он помолчал. — У вас, наверное, было немало хороших предложений? Не так ли?
И Логан снова решил играть в открытую.
— Несколько.
Шейн кивнул.
— Правильно. У Карпэ хорошая практика. И большая. Со временем ваше имя появилось бы в статьях о медицине.
Дэн пристально посмотрел на Шейна. Интересно, есть хоть что-то, что ему неизвестно?
— Знаете что? — Это был не то вопрос, не то вызов.
— Что?
— Вы пойдете не к Карпэ, а сюда. Вы будете помогать нам лечить рак.
— Что?! — Логан даже не был уверен, правильно ли до него дошел смысл. — Я… принят?
— Мне не нужны те, кто лижет задницу, Логан. Какого черта? О какой работе может идти с ними речь?
— Но, доктор Шейн…
— Сеф.
— А вы имеете право… — он запнулся. — Я должен вам сказать, что доктор Ларсен…
— Ларсен дурак. Так ведь? Он вас наверняка спросил, женаты ли вы?
Логан кивнул.
— Да, спросил.
Шейн усмехнулся.
— Вы не черный, не еврей, не женщина. Голубые тоже, сами понимаете… — Он вдруг заговорил с немецким акцентом: — Это сохранит рейх.
— Я не голубой.
— Послушайте, Ларсен как раз знает, что вы — тот парень, что мне подойдет, и поэтому делает все, чтобы защитить свои интересы. Вы сами все увидите.
Логан растерялся.
— Похоже, атмосфера для работы не слишком…
— Не слишком? — Шейн умолк. — Ну, это зависит от взгляда. По мне, так о человеке лучше судить по его врагам, чем по друзьям.
Логан кивнул. Теперь, когда шок, кажется, прошел, он ощутил нарастающее возбуждение и с большим трудом пытался подавить его. Хотелось обсудить, обговорить все это.
— Послушайте, — начал он ровным голосом, — я не могу даже выразить, как это почетно…
— Не надо так легко поддаваться на лесть, — отрезал Шейн, который, очевидно, чувствовал себя обязанным заканчивать каждую начатую фразу. — Вы любите бейсбол?
— Да. — Логан попытался не показаться растерянным.
— Тогда вам повезло, потому что у АИРа есть ложа на стадионе. — Он помолчал. — Итак, речь идет о проекте, ясно? И вы всего лишь кандидат для участия в нем. Хороший кандидат. Но пока только кандидат. Я даже не могу обещать, что вы доберетесь до испытательного срока.
— Слушайте… — Логан попытался начать все снова. — Но я уже почти согласился работать на Карпэ. И там прекрасные возможности для научных исследований.
— Правильно. Болезни богачей. Бьюсь об заклад, будет полно страдающих хроническим
— Ну, в общем-то, там на самом деле много больных раком.
Шейн запыхтел.
— Сказать, почему вы туда не пойдете? Потому что достаточно умны и знаете два главных секрета рака. Первый: когда дело доходит до лечения, мы находимся на уровне средневековья. Второй: даже известнейшие онкологи — это всего лишь жирные мартышки. Они только и ждут, когда мы, что-то понимающие, творческие люди, подкинем им ну хоть какой-то инструмент для лечения.
Он был прав, и Логан это понимал. И потому не ответил.
— Вы начнете с пятидесяти одной тысячи.
Логан с трудом проглотил слюну.
— Карпэ предложил мне втрое больше. У меня есть еще предложения, и тоже с хорошими деньгами.
— Не может быть никаких разговоров. Это правительственное учреждение. Не забыли?
Логан удрученно замолчал.
— Что, — подхватил собеседник, — вы думаете, это не достаточный импульс для развития вашей карьеры? А знаете, что значит даже пара лет в АИРе для вашего роста? Вы говорите о деньгах, а крупнейшие компании по производству лекарств присылают сюда ведущих исследователей со стипендией три сотни плюс доля того, что перепадает от патента!
Логан долго взвешивал услышанное.
— Так я буду госслужащим?
— Да, со своим разрядом. Меня, черт побери, сделали каким-то вице-адмиралом общественного здравоохранения, с собственной охраной и всем прочим. Мне даже выдали форму. И изредка я вынужден ее надевать.
— А зачем вам нужна охрана?
Шейн отмахнулся от вопроса.
— Да вы что, смеетесь? Вы знаете, какие важные персоны, — он кивнул куда-то в направлении Вашингтона, — прибывают сюда для лечения? Они ведь хотят, чтобы это держалось в секрете. И догадываетесь, кто их лечит? — Он улыбнулся своей собственной осторожности. — Вы здесь можете собрать хорошую коллекцию автографов. Так что отнеситесь к этому месту как к доходному.
Вдруг Шейн вскочил и направился к двери.
— Пойдемте, я хочу вам показать главный лабораторный комплекс. Самое большое нежилое кирпичное здание во всей стране.
Логан пошел за ним, голова его кружилась.
— Потом я хочу, чтобы вы посмотрели подсобные лаборатории. Мимо них вы проезжали. Давайте не забудем и медицинский центр Эйзенхауэра. — Он улыбнулся. — Там вы будете проводить большую часть времени. Понятно?
Поздно вечером в своей скромной квартирке Логан, не в силах заснуть, встал и включил свет в гостиной. Он нашел, что искал, в верхнем ряду книжной полки. «Охотники за микробами». О пионерах микробиологии. Эта книга ошеломила его еще в детстве, выпущенная в 1938 году, через двенадцать лет после первого издания. Потертый переплет… Он открыл ее наугад на середине. Старомодные гравюры, старинные фотографии гениев смотрели с глянцевых страниц. Напряженные серьезные портреты мужчин, черные костюмы, мрачные выражения лиц.