Серебряная рука
Шрифт:
— Корум?! — Калатин, стоявший уже на лестнице, резко обернулся. — Где?
— Вот, — ответил Гоффанон, указывая рукой на Принца.
Калатин тут же все понял.
— Он стал невидимым! Его надо убить. Убей его! Убей его, Гоффанон!
— Хорошо, — Гоффанон стал поднимать свой страшный топор.
— Гоффанон! Предатель? — закричал Корум, выт хватив меч и тем открыв себя Калатину. Волшебник достал из-за пояса длинный кинжал и медленно пошел на Корума.
Гоффанон еле двигался, Коруму показалось, что сидхи пьян. И Принц решил сначала прикончить Калатина. Меч, описав дугу, плоскостью клинка ударил волшебника
— Корум, — нахмурился Гоффанон. — Разве я должен убить тебя?
— Я тебе этого и не говорил, подлый предатель. Гоффанон стал медленно опускать занесенный было топор.
— А что сказал Калатин?
— Он не сказал ничего. — Корум начинал понимать, что же произошло с Гоффаноном. Заколдован был не только Эмергин. — Он хочет, чтобы ты защищал меня. Он хочет, чтобы ты пошел со мной.
— Хорошо, — просто ответил Гоффанон и встал рядом с Корумом.
— Бежим.
Корум склонился над бесчувственным телом Калатина и что-то поднял. Сверху доносились изумленные голоса гулегов. Страж, которого Корум сбросил с лестницы, стал оживать, хотя, казалось бы, при падении он должен был переломать все свои кости. Трудно убить того, кто уже мертв.
— Скоро о нашем визите станет известно не только здесь — нам надо спешить.
Они уже спускались по последнему лестничному пролету.
Снизу послышался шум, и из-за поворота выскочило трое стражей, охранявших вход в башню. Топот раздавался и сверху. Гулеги, искавшие врагов у покоев Эмергина, как-то сообразили, что те улизнули вниз.
Двое вверху и трое внизу.
Гулеги замешкались, ибо видели только Гоффанона. Вне всяких сомнений, их предупредили о том, что Гоффанон — союзник, и это чрезвычайно смущало их. Корум стремительно проскочил между ними, и когда гулеги все же пошли на Гоффанона, Принц несколько раз рубанул клинком по ногам гулегов. Упав на ступени, живые мертвецы продолжали ползти к Гоффанону, опираясь на руки, но не выпуская при этом и сабель. Гоффанон взмахнул своим топором и одним ударом отрубил ноги стражникам, сбегавшим сверху.
Они вышли из башни и тут же оказались в едком студеном тумане. Они сбежали по ступеням и понеслись по замерзшим улочкам, ведшим к дому, в котором Джерри ждал Корума. Гоффанон ни на шаг не отставал от Принца, все это время он о чем-то напряженно думал.
Когда они вошли в дом, Джерри-а-Конель уже сидел в седле. Конь Корума тоже был готов к дороге. Джерри так и не снял с себя драных одеял, из-под них выглядывало только его лицо. Вид кузнеца-сидхи потряс его.
— Так это ты — Эмергин?
Но в ту же минуту Корум сбросил с себя плащ-невидимку, и взгляду Джерри открылось истощенное тело, одетое в старую овчину, что лежало на плече у Корума.
— Вот Эмергин, — ответил Корум, не вдаваясь в дальнейшие объяснения. — А это — мой сородич, которого я чуть было не принял за предателя.
Корум осторожно положил Великого Друида на седло своего коня и обратился к Гоффанону:
— Пойдешь ли ты с нами, Сидхи? Или ты так и будешь служить Фой Мьёр?
— Служить Фой Мьёр? Сидхи так не поступают? Гоффанон не служит никому! Говорить ему было все еще трудно, да и взгляд его
Понимая, что времени на дальнейшие расспросы Гоффанона у него нет, Корум коротко сказал:
— Едем с нами.
— Хорошо, — ответил Гоффанон, смешно растягивая слоги. — Мне не нравится Кэр-Ллюд.
Они скакали в студеном тумане, что леденил и одновременно оберегал их от посторонних взглядов. На окраине города стояло воинство, готовившееся к походу. Чтобы избежать встречи с ним, спутники сделали большой крюк и выехали из города по другой дороге. Фой Мьёр готовились к походу на запад, и потому сосредоточили все свои силы и все свое внимание только на этом, — очевидно, именно этим и объяснялась та легкость, с которой друзья попали в город и покинули его.
Вскоре они оставили последние городские строения и стали взбираться на холм. Карлик Гоффанон легко бежал за лошадьми, на плече его висел громадный топор, длинные волосы развевались на ветру, изо рта вырывались целые облака пара.
— Гейнор скоро осознает свою ошибку. Представляю, как он рассвирепеет! сказал Корум Джерри-а-Конелю. — Он поймет, что мы оставили его в дураках, и пустится в погоню за нами.
Груда одеял поежилась, — Джерри не хотел терять ни толики тепла.
— Мы должны добраться до Крэг-Дона, — проговорил он. — Там у нас будет достаточно времени для того, чтобы обдумать дальнейшие планы. — Джерри попытался улыбнуться. — Как бы то ни было, но кое-что у нас уже есть — я имею в виду Эмергина.
— Да. Они не станут уничтожать нас, если при этом погибнет и Эмергин. Впрочем, полагаться на это не стоит. — Корум сел в седле поудобнее.
— Насколько я знаю Фой Мьёр, они не станут слишком-то задумываться над этим, — согласился Джерри.
— Ох уж эти Фой Мьёр! Все наши беды и удачи зависят от их характера! Корум улыбнулся своему старинному товарищу. — Что бы ни ожидало нас впереди, Джерри-а-Конель, я рад уже и тому, что мы имеем сегодня. Не так давно я считал, что иду на верную смерть, теперь — если даже мне и придется умереть я буду знать, что мне удалось хотя бы что-то.
— А меня, признаться, сегодняшний день не слишком-то радует, — сказал Джерри-а-Конель. Он обернулся на Кэр-Ллюд, видневшийся вдали, так, словно собаки уже гнались за ними.
Спутники выехали из полосы тумана. Стало несколько теплее. Джерри постепенно освобождался от одеял, сбрасывая их прямо на снег. Коней можно было не подгонять, — Кэр-Ллюд и странное марево, стоявшее над ним, казались самым страшным из всего, что только может быть на свете.
Они услышали лай собак только через четыре дня. До Крэг-Дона было еще неблизко.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
О ЧАРАХ И МАГИИ
— Больше всего на свете я боюсь этих проклятых собак, — сказал Гоффанон.
С тех пор, как спутники оставили Кэр-Ллюд, речь сидхи существенно исправилась, а разум пробудился. Хотя о своей связи с Калатином Гоффанон почти не говорил.
— До Крэг-Дона еще миль тридцать.
Они остановились на вершине холма, пытаясь разглядеть сквозь снежную пелену собачью свору, идущую по их следу.