Серебряная сказка
Шрифт:
– Как вы считаете, Ден, это искусство? – Уголки ее губ нервно дрогнули.
– Простите, я не совсем понял. Что искусство?
– Ну, то, чем я занимаюсь. Это искусство или ремесло? – Заметив его непонимание, она быстро продолжила: – Есть люди, которые, к примеру, делают красивые стулья. Но они ведь не художники, а ремесленники. Продукт настоящего искусства всегда незрим и зыбок. Мне очень важно узнать ваше мнение – художник я или ремесленник?
Они стояли посередине ее тесной мастерской очень близко друг к другу. Дениза смутилась, все-таки задавать клиенту такие вопросы не совсем обычно. Но вопрос этот столько раз обсуждался с Биллом и был таким наболевшим, что вырвался почти против ее воли. Она часто об этом думала.
– Знаете, я вижу, это не просто вопрос. За ним скрывается
Она смутилась и стушевалась под его пронзительным, острым, словно скальпель, взглядом. Какой ужасный взгляд, словно пытается пробраться мне в голову. Он еще на меня никогда так не смотрел. Не хотелось бы с ним встретиться в зале суда.
– Дениза, я вам сейчас это легко объясню на примерах. Скульптор, работающий молотком и долотом над глыбой камня, и создающий шедевр, по сути, из большого булыжника, – ремесленник? Художник, который особым инструментом из дерева и волос животного наносит краски на тряпку, обработанную специальным образом, – ремесленник? Искусство воплощается истинным талантом в любом материале и не важно, что это: слоновая кость, холст, серебро, гранит или кучка языковых знаков, собранная поэтом в удивительное стихотворение. Кто сказал, что искусство должно быть эфемерно? Логика, достойная идиота. По ней выходит, что великий Леонардо, Рембрандт, Айвазовский просто кучка ремесленников, а искусство – это только про поэзию и музыку. Очень опасные мысли для художника, Дениза, так можно сгореть и на самом деле растерять талант.
Она стояла перед ним, словно школьница, не понимая, похвалили ее или отругали. Но в душе постепенно нарастало ощущение свободы и легкости, словно огромный, придавивший ее камень сорвался в глубокую пропасть. Все так просто… И это действительно так. Послушать Билла, так выходит, что все античные шедевры просто куча поделок того времени, не имеющих никакой художественной ценности. Неужели я всерьез воспринимала и обдумывала эту чушь?! Ей захотелось танцевать и смеяться, носиться по студии, улюлюкая, как в детстве, и корчить смешные рожицы. Появилось желание расцеловать Дена за его мудрость и способность здраво рассуждать. Вместо этого она искренне улыбнулась ему и рассмеялась.
– Действительно, полная чушь. Извините, просто один значимый для меня человек придерживается такого мнения. В общем, это важная и наболевшая тема. Спасибо вам, у меня словно пелена с глаз спала. Вечно варишься в собственном соку, поэтому так важен взгляд человека со стороны, свежее, незамутненное мнение. – Она полушутя, полусерьезно протянула ему руку.
Ден молча ответил на рукопожатие и улыбнулся.
– Пойдемте, для первой экскурсии достаточно. – Дениза снова перешла на деловой тон и, выйдя из рабочего закутка, направилась к столику с фотографиями и эскизом. По пути взглянула в зеркало. Ну и видок у меня – ошарашенный и довольный одновременно. Заодно радостно отметив, что почти перестала сутулиться, она уселась в кресло и сказала: – Нужно выяснить еще, что ваша невеста носит чаще всего. В смысле, длинные рукава или нет. Браслет все-таки требует открытой руки. Если он будет с замком, нужно узнать размер запястья. Но тогда она может догадаться о подарке. Можно сделать украшение безразмерным, чтобы оно держалось за счет пружинности самого материала.
– Как лучше? Я не специалист. – Ден пожал плечами.
– Оба варианта имеют свои плюсы и минусы. Браслет с замком свободно висит на запястье, и это не так красиво. В другом варианте – без замка – он изящно облегает руку, но его легко потерять. – Дениза задумалась – Хотя мне кажется, что ей больше подойдет именно второй вариант. К черту замки, да здравствует красота! – Она улыбнулась и взяла в руки листок с эскизом.
– Договорились. Да будет так, – тепло и чуть-чуть иронично улыбнулся Ден.
Какой он замечательный! Не хочется с ним расставаться. А каково прожить с таким человеком всю жизнь? Черт, Билл ведь не единственный, а что, если есть где-то парень, который будет понимать меня, поддерживать или хотя бы просто не внушать, что я бездарность? Восхищаться мной, заботиться, помогать решать проблемы… Наверняка
– Вы о чем-то задумались? – Вопрос Дена вернул ее к действительности.
– Об украшении, каким оно будет, – соврала она.
– Раз уж мы так откровенны друг с другом, я бы тоже хотел задать один вопрос. – Его лицо стало серьезным, почти напряженным.
– Задавайте. Я попробую ответить, если смогу. – Она почувствовала, что речь пойдет о чем-то важном, и вся подобралась.
– Скажите мне вот что. Ради чего вы все это делаете? Для чего? Зачем? Расскажите мне об этом, Дениза, о вашей работе, во что она выльется потом? Что вы планируете в будущем, к чему стремитесь, а главное – ради чего это делаете? Каков конечный результат и как он дает вам силы продолжать? – Он немного помолчал, взглянул на нее и продолжил: – Жажда денег? Желание прославиться? Что помогает вам двигаться вперед, дает утешение и надежду, снабжает энергией? Каков конечный результат, после которого вы остановитесь и удовлетворенно вытрете пот с лица, почувствуете, что вот оно – высшая цель наконец-то достигнута. Или так не будет никогда и вы летите как метеор, сжигая себя по пути, и вашей целью является сам процесс полета? Мы все по дороге к мечте претерпеваем невообразимые муки, тратим свою жизнь в постоянных баталиях с собой, с другими, но только единицы действительно знают, зачем они это делают. Увы, я не отношусь к их числу. Поэтому спрашиваю вас: может, у вас есть ответ? – Он помрачнел и сложил руки на груди.
Дениза смотрела на него немигающим взглядом. Она явно была шокирована такой откровенностью и таким напором. Вопрос угодил ей в одно из самых больных мест. Дениза не знала, что ответить на такой вопрос. Если бы ей удалось самой его разрешить, она, наверное, добилась бы того, чего хотела от жизни. Кто она? Скалолаз, стремящейся к вершине, который, достигнув ее, готов успокоиться и остаток жизни провести тихо, ни к чему не стремясь? Или звезда, летящая ради самого полета, капля бушующего пламени, несущаяся в небе, способная остановиться, лишь умерев? Ей очень не хотелось говорить банальное «не знаю», но ответа не было.
– Мне сложно об этом говорить. Сами того не желая, вы затронули одну из очень болезненных проблем. Ответа у меня нет, но вы нарисовали такие красивые образы… Мне вспомнилась сразу карма-йога. Читала об этом религиозном течении… – Она говорила, смущаясь и наблюдая за его реакцией. Вдруг не воспримет серьезно или вообще посмеется.
– Карма-йога? – переспросил он растерянно, явно не ожидая такого поворота в разговоре.
– Да. Я человек не религиозный, но сама мысль мне понравилась. Суть этой идеи – жизнь на гребне волны, когда каждый твой следующий поступок должен быть более величественным и трудным, чем предыдущий. Это идея о движении не по параболе, а по прямой линии, нацеленной вверх. Без падения вниз, когда смерть настигает не в упадке и сожалениях о былой силе, а прямо в полете или высшей точке подъема, – сказала она. – Так жить соблазнительно и легко. В чем цель нашей бессмысленной жизни? Я думаю, в смыслах, которыми мы сами ее наполняем, и если изначально признать, что цели нет, то становится легко и радостно лететь как комета, сгорая на лету, но сияя и оставляя после себя след.
Он посмотрел на нее глазами человека, которого ударили по лицу. Побледнел. Взглянул на часы. Встал.
– Ден, я вас не обидела? – спросила она испуганно и тоже поднялась.
– Не говорите глупостей, Дениза. От вас я услышал очень умные, глубокие мысли. Возможно, даже отчасти нашел ответ на мучающий меня вопрос. Но при этом впервые за всю свою жизнь опоздал на заседание – с учетом того, на каком расстоянии я сейчас нахожусь от Лондона, – думаю, минут на сорок. – Он быстро направился к выходу. Дениза поспешила следом.