Серебряная Соколица
Шрифт:
– Во сколько они пришли? – садясь на против, спросил один из мужчин – Вы что-нибудь слышали перед нападением?
Покачав головой, она солгала, что возвращалась с поздних посиделок с подругами. Мужчины посмотрели на неё странно, должно быть не слишком поверив, но допрашивать не стали.
Лишь один из них присмотревшись по внимательнее, переменился в лице. Шепнув что-то своему командиру, оседлал коня и умчался в сторону города.
А вот и проблемы.
Прежде чем Ниоба успела отблагодарить военных и скрыться в ночи, со стороны города прилетела
– Ваше… - начал было он, но Ниоба отмахнулась.
– Давайте обойдемся без условностей.
Мужчина поклонился.
– Мне приказано доставить вас во временный штаб.
Временный штаб? Почему не в княжеские палаты?
Баюкая укушенную руку, Ниоба позволила подсадить себя в седло.
Временный штаб оказался еще одной разоренной деревней. Из разговоров, Ниоба поняла, что это не первый их ночной рейд и никто не понимает как твари из Степи оказались у самой столицы. В большинстве деревень люди пусть и напугались, но выжили, спрятавшись в домах. Пострадал домашний скот, твари не то съели, не то утащили всех от коров до собак.
Временный штаб разместили в небольшом хуторе. Красивый барский дом, с резными украшениями, выкрашенный в яркие цвета, от чего походил на пряничный домик. Чистый двор, ухоженный цветник и никого кроме военных. Подъезжая ближе, Ниоба невольно засмотрелась на следы когтей, оставшиеся на частоколе, которым был окружён хутор.
По спине пробежал холодок, заставив поежиться.
По двору, уперев руки в боки, ходит Тараканов, важный словно индюк. У стола с картой столпились люди, ожесточенно о чем-то споря, но Великий князь в споре участия не принимал. То и дело по двору проносились гонцы с пакетами, передав которые, они сменив лошадь торопились ускакать в ночь с новым пакетом.
Заметив Ниобу, Тараканов кивком отпустил военного и жестом попросил следовать за ним.
– Не самую подходящую ночь для побега вы выбрали.
Ночь и тревоги сделали Тараканова старше на добрый десяток лет. Он смотрел из-под бровей хмурым взглядом, что заставлял сбиваться с шага спешащих к нему офицеров.
– Какого демона, вам взбрело в голову устроить переполох в княжеских палатах? – бросил он через плечо, шагая через двор столь стремительно, что Ниоба едва поспевала за его шагами.
– А какого демона, мне не позволили свободно покинуть их?
Повернувшись, он посмотрел на девушку с высоты своего роста, но резкий ответ не успел сорваться с его губ.
– Вас укусили?
Ниоба успевшая позабыть о раненной руке, легкомысленно отмахнулась.
– Ерунда.
– Не болит?
– Ни капли. – и глядя на то как переменилось его лицо, неуверенно добавила – Должно быть адреналин…
– Должно быть яд попал в кровь. – буркнул он и резко развернувшись к господскому дому скомандовал – Идите за мной.
На
Если в Кондоме наукой и развитием Таланта занималась Академия, то в Мандагаре столь нелегкий труд лежал на плечах триединой церкви. Они сильно отличались от Имперской церкви Спасителя, что проповедовала подчинение и аскетизм и любила давать простые ответы на сложные вопросы.
Их символ – круг, поделенный на три равных части: Тайка – богиня природы и искусств, Димитрий – бог логики и научного прогресса и Человек – объединяющий в себе эти два начала. Среди монахов было много философов, что пытались постичь мир, исследователей и путешественников. В отличии от Имперской церкви, Триединая не заставляла принимать целибат или как-то ограничивать себя. Под её крылом нашли приют сбежавшие из Империи ученые, чьи идеи противоречили или ставили под сомнение Церковь Спасителя.
Прокушенная рука успела жутко раздуться и посинеть. Вместо крови, из дыр от клыков, сочилась прозрачная жидкость. При этом, Ниоба совсем не чувствовала боли. Только легкое головокружение.
Склонившийся над её рукой монах покачал головой.
– Бросьте, - храбрясь отмахнулась она – меня и раньше кусали. Немного лихорадки и буду как новенькая.
Тараканов, хмуро посмотрел в ответ и развернувшись, коротко бросил:
– Мне нужно идти. Потом поговорим.
Он вышел, заставив всех присутствующих облегченно выдохнуть. Монах вернулся к ране, осмотрев укус, покачал головой.
– Вы ведь не отрежете мне руку – шутя поинтересовалась Ниоба и видя грустный взгляд монаха, испуганно переспросила - Ведь не отрежете?
– Я дам вам лекарства. Неделя терапии и все пройдет, но будет болеть.
– Пусть лучше болит, а что за лекарства?
Мужчина устало посмотрел в ответ.
– Антибиотики. – и заметив проблеск узнавания в её глазах, поспешно добавил – Они совершенно безопасны…
– Не волнуйтесь, я из Кондомы, я знаю, что это такое.
– Ох, спасибо. Кто-то, пытаясь объяснить местным что такое антибиотики начал свой рассказ с пенициллина и теперь все думают, чтобы хотим убить их с помощью плесени.
Получив свою дозу горьких пилюль, Ниоба, отошла в сторону, освобождая монаха, для других раненых. Спрашивать, что произошло, она не решилась. Служители Триединой выглядели уставшими и вымотанными, их пациенты страдали от ран, некоторые закусили кожаные ремни, пытаясь сдержать стоны.
Забившись в самый дальний угол, Ниоба разглядывала дом, любуясь крохотными сине-белыми плиточками, которыми украсили печь; белоснежными занавесками с вышитой на них медуницей; выставленными на полке коробочками, старательно раскрашенными и подписанными, пока кровоподтек на столе, не напомнил куда делись хозяева дома.