Серебряное зеркало
Шрифт:
— Благодарю вас, милорд. — Барбара сделала реверанс. Она не любила Хью ле Деспенсера, но знала, что значит для него слово: то, что он обещал, он выполнит безукоризненно.
Чувство удовлетворения, что она наконец-то избавилась от Гая, наполняло Барбару, пока Альфред не привел ее в дом Альвы. Здесь они были одни. Альва хотела проводить своих друзей, но Деспенсер запретил ей, строго попеняв жене, что у нее есть только одна обязанность, долг и честь — оставаться с мужем. Барбара улыбнулась, поцеловала ее и сказала, что им не нужна защита женщины. Однако теперь, когда потрясение, гнев и ликование прошли, от страха у нее задрожали колени, и она
— Прости, Альфред, — прошептала она, подняв на него глаза.
— Простить? — рассеянно повторил Альфред. Он остановился недалеко от двери, смотрел мимо нее и о чем-то думал. Затем его взгляд остановился на ней, и когда он увидел выражение ее лица, то быстро подошел к ней и обнял: — За что простить, любимая?
— Ты предупреждал меня о Гае, а я совсем забыла о нем и теперь потеряла дружбу принца Эдуарда…
— Нет, дорогая, — он нежно поцеловал ее, и когда она подняла голову, широко улыбнулся, — это сделал я, и сделал намеренно. Если бы я не хотел столкновения, мне стоило только закричать, что у тебя истерика, и увести тебя. В самом деле, ты удивительная женщина. Это я должен просить прощения за то, что подверг тебя оскорблению и страданиям, но я знал, что ты поступишь так, как надо.
Барбара помолчала и затем тихо спросила:
— Тебе нужен был повод, чтобы возвратиться к Гилберту в Уэльс?
— Мои дела здесь закончены. Я знаком настолько, насколько мне необходимо, с тем, как охраняют Эдуарда и с распорядком в его доме. Планы, которые были намечены, выполнены. У Томаса есть новый способ передавать новости, и я предпочел использовать возможность, чтобы самому бежать к Гилберту и Мортимеру. Что-то осталось на волю случая, но ясно главное: никакого открытого разрыва между Лестером и Глостером, пока принц не будет свободен, быть не должно.
— Потому что без влияния Эдуарда Гилберт будет побежден…
— Мы уверены в этом. Гилберт — прекрасный воин, но он может собрать силы только со своих земель. Мало кто, за исключением мятежных валлийских лордов, которые уже объявлены врагами, присоединится к нему. Совсем другое дело, если Эдуард поднимет свое знамя. Так что принц велел мне убедить Гилберта подождать и попробовать договориться о мире прежде, чем открыто готовиться к войне. Гилберт, которого вдохновит поддержка принца, будет действовать мягко и уступчиво.
— Мягко и уступчиво? Но Эдуард говорил в зале…
— Чтобы создать впечатление, что он пытается посеять раздор внутри двора.
— И поэтому он отказался от мысли бежать.
Поняв, что принц и Альфред намеренно изводили Лестера, Барбара почувствовала приступ сожаления. На мгновение она представила графа старым гордым оленем, окруженным стаей лающих и кусающих гончих. Однако сожаление прошло. Лестер был горд и слеп, извиняя поведение Гая, которое уже просто вышло за рамки пристойности.
— Я сомневаюсь, что мы сможем долго дурачить Лестера. — Голос Альфреда прервал мысли Барбары. — Но мы надеемся смягчить его подозрения, вот почему Эдуард не хочет посылать меня сам. К несчастью, Лестер очень осторожен и старается не показать, что вмешивается в дела Эдуарда, поэтому мы не знали, как сделать так, чтобы он уволил меня. — Он усмехнулся и снова поцеловал ее. — И тогда ты все устроила.
Барбара не удержалась от смеха.
— Ты говоришь это так, будто я сама напросилась, чтобы этот олух порвал мое платье.
— А разве нет? — беспечно поинтересовался Альфред.
— Я даже не поссорилась
— Я не могу поклясться, но думаю, что частью цены, которую Лестер попросит за примирение, будет условие, чтобы Гилберт не возвращался на запад, оставив валлийских лордов на его милость. Конечно, если Гилберт согласится, сдержит слово и уедет, скажем, в Тонбридж, то никакой западни не будет. И Лестер не окажется бесчестным.
Барбара вздохнула:
— Тогда вам повезло. Если бы я подумала об этом, то не была бы разгневана на Хью ле Деспенсера и осталась бы рядом с ним, а Гай никогда не пристал бы ко мне…
— Кто-то услышал мольбы принца, — полушутя заметил Альфред.
— Но пока мы не можем ехать к Гилберту. — Барбара освободилась из объятий мужа и наклонилась над корзиной с бельем. — Ты, конечно, не собираешься приказать людям Деспенсера отправиться с нами в Сент-Бревелс?
— Нет, сначала мы должны прибыть в Лондон, прикинувшись, что ищем корабль. Как только люди Деспен-сера уедут, мы соберем вещи и отправимся на запад. Путь нам предстоит неблизкий, но сейчас хорошее время года для путешествий, и нет необходимости слишком спешить Нам нужно только попасть в Сент-Бревелс до того, как третьего мая Лестер выступит на запад.
22.
Гилберт приветливо встретил их в Сент-Бревелсе. Он был в восторге от их общества и новостей, хотя Альфред рассказал ему лишь их часть. Когда они были в Лондоне, Альфред не стал прикидываться, что они ищут корабль, и действительно нашел один, идущий во Францию, чтобы послать сообщение от принца Эдуарда королеве Элинор. Альфред скрыл это не из-за опасения, что жена выдаст его, а потому, что он не хотел, чтобы она беспокоилась о своем дяде, втянутом во вторжение, на котором теперь настаивал принц. Альфред знал, что Барбаре вскоре станет известно о вторжении, но надеялся, что она не услышит о нем, пока ее дядя не будет вне опасности. В сообщении Эдуард настаивал на том, чтобы его приверженцы не строили грандиозных планов, а высадили всего лишь небольшой отряд численностью в сто человек для того, чтобы отвлечь внимание, сбить с толку и задержать Лестера. Третьего мая Лестер прибыл с королем и принцем в город Глостер. Пятого мая граф Глостер отошел со своей армией в леса западнее города. Он разбил лагерь на холмах, и походные костры его воинов освещали окрестности по ночам. Однако армия не наступала, и на следующий день Гилберт послал к Лестеру отряд с длинной жалобой о подчиненном положении короля, несправедливом распределении замков и пленных и возвеличении семьи Лестера.
Хотя Гилберт не делал предложения о примирении, Лестер воспринял послание как знак его юношеской гордости. Тот факт, что Глостер сдерживал своих людей и заявлял о причинах своего недовольства, внушил Лестеру, что молодой лорд действительно желает заключить мир. Если кому-то и пришло в голову, что список жалоб скорее можно рассматривать как объяснение разрыва с Лестером, то никто не упомянул об этом. Седьмого мая Лестер послал четверых своих сторонников — епископа Вустера, Хью ле Деспенсера, Джона Фиц-Джона и Уильяма Манченези — в лагерь Глостера в сопровождении его людей, чтобы уладить разногласия.