Серебряные крылья
Шрифт:
возможность прибыть туда вовремя. Вот и приходится летчикам самим готовить самолеты к повторному
вылету. Ничего, справились отлично. И эскадрилья вновь заняла готовность номер один.
Ожидать пришлось недолго. Опять взревели двигатели, и самолеты устремились ввысь.
Погода портилась. Облака заволокли небо. Цель на этот раз высотная. Пришлось пробивать облака.
Летчиков наводили на цель новые командные пункты. И были самолеты так далеко от своего
аэродрома, что имеющегося
другой аэродром», — думали летчики. Но теперь посадка на незнакомом аэродроме уже не вызывала у
них прежнего беспокойства. Как-никак, но даже малый опыт пошел на пользу.
Звено атаковало цель на большой высоте и начало снижение в направлении указанного аэродрома.
«Там наши товарищи по училищу!» — радовались летчики. И никому не хотелось ударить лицом в
грязь перед сверстниками. Это подтягивало, заставляло сосредоточить все силы на точном соблюдении
правил полетов.
— Роспуск!
И Шепелев сразу отвернул в сторону на курс пробивания облаков. За облаками остались трое. Три
молодых летчика над чужим аэродромом! Но «молодые» ли они? Не пора ли называть их по-другому?
Нет, пожалуй, чуть-чуть рановато. Вот выдержат раз-другой экзамен на зрелость, тогда сама жизнь
поставит их в ряд с ветеранами полка. А пока только первый экзамен.
— Пошел!
Это передал Судков, вводя самолет в разворот.
За облаками осталась пара: Белов и Зуб. Друзья хорошо видят друг друга. Гордость наполняет их
сердца. Еще на запасном аэродроме стало известно, что их звену командир объявил благодарность.
Благодарность за успешный перехват на учении — что может быть приятнее для летчика?
...Вошел в облака Белов. Огромные белые горы легко поглотили маленький истребитель.
Зуб тоже установил посадочный курс, прибрал обороты и перешел на снижение. Верхняя кромка
облаков, словно крышкой, захлопнула ослепительное солнце, стерла линию горизонта, замутила
прозрачный воздух. Стало совсем темно. Но Зуб не тревожится, он уже летал и в таких условиях.
Справится непременно, но хочется поточнее посадить самолет. Уж очень неудобно «мазать» перед лицом
друзей.
Высота все меньше и меньше. Вертикальная скорость снижена до предела. Наконец сквозь рваные
клочья туч просматривается земля.
— Облака вниз пробил!
Теперь расчет и посадка. Но они уже не так сложны, как казались раньше — несколько месяцев
назад.
Вот убран полностью рычаг управления двигателем. Самолет проносится над самой землей и
мягко касается колесами бетонной полосы. Трудный полет окончен.
На аэродроме летчиков встретили хорошо. Самолеты гуськом
Техники быстро и умело взялись за работу, а летчики тем временем знакомились с новой обстановкой.
Интересно побывать на другом аэродроме. Все и вроде бы одинаково и вместе с тем не так, как у
себя дома. Очень хорош стартовый командный пункт, но почему так грязно у заправочных колонок?
Воины всюду трудятся с большим старанием, но отчего они по-разному одеты, даже у летчиков нет
единства формы? Это плохо. И гости делают вывод: «У нас бы к полетам не допустили в такой форме.
Видно, с формой одежды здесь не все в порядке».
А вот и старые товарищи по училищу. Прошло всего несколько месяцев, но хочется о многом
расспросить: как живут, как учатся?
В свою очередь и гостей забросали вопросами:
— Правда, что у вас строгий командир? Что ходите только строем, а увольнения в город
запрещены?
Когда-то Зуб и Белов сами задавали подобные вопросы, а теперь им стало не по себе. Нельзя
сказать, что они столкнулись с расхлябанностью или отсутствием элементарного порядка. Нет! Они
видели вокруг много хорошего. Но беспорядок, даже малейший, неприятно поразил уже привыкших к
дисциплине людей. Поэтому никто из летчиков эскадрильи Баркова не удивился ответам Зуба.
— Командир наш — человек чудесный. И в город сходить можно всегда, но разве трудно спросить
на это разрешение?
А хозяева удивились. Они знали Зуба другим. Их поразили слова летчика. «Как, Зуб — поборник
дисциплины?» Это не укладывалось у них в голове.
Барков заметил изумление летчиков и в душе радовался за своего воспитанника.
Потом речь зашла о полетах. Оказалось, никто из здешних молодых летчиков не летает в облаках.
О ночных полетах еще и не думали. На других аэродромах не бывали.
— Что-то вы, друзья, отстаете, — заметил Зуб.
— Видишь ли, — оправдывались хозяева, — была у нас предпосылка к летному происшествию,
поэтому задержались с выполнением программы. Теперь нужна простая погода для полетов под
шторками, а ее нет.
— Ну что ж, желаем успеха.
С нескрываемой завистью смотрели товарищи на Зуба, Белова, Судкова.
— Неужели и ночью начали летать? Вот это здорово! В стороне Шепелев о чем-то говорил с
Барковым.
О чем же, как не о здешних летчиках и не о том уроке, который они получили из разговора со
старыми товарищами. Слова друзей уже оставили в сознании глубокий след. «Оказывается, нужное дело
— дисциплина, требовательность, порядок. У них нарушения и даже предпосылка произошли только из-