Серебряные ноготки
Шрифт:
Харальд Кляйндест разочаровал его. Боевой Ястреб почти сочувствовал капитану. С каждой новой жертвой положение Харальда становилось все более шатким. К тому времени, когда Замысел исполнится, капитан будет считать себя счастливчиком, если ему удастся избежать гнева разъяренной толпы. Его наверняка вздернут рядом с доками, оставив тело на растерзание речным птицам. А пока он гниет, Боевой Ястреб будет постигать секреты полета, взмывая все выше, прочь от земного праха и камней. Однако сейчас Кляйндест служил неотъемлемой частью Замысла, как и он сам. Боевой Ястреб помнил наставления своего отца: врагов нужно выбирать так же тщательно, как друзей.
Именно
Стражник протолкался сквозь толпу и схватил смутьяна за ногу. Поднялся крик. Лохматый брустеллинит подпрыгнул, уцепился за вытянутую руку Императрицы Магритты и повис на ней, как обезьяна. Под ободряющие крики зрителей стражник полез вслед за возмутителем спокойствия.
Теперь Боевой Ястреб все понял.
Мужчина неспешно направил птицу на цель и встряхнул запястьем. Белль элегантно расправила крылья и шумно ими взмахнула. Затем она сорвалась с перчатки и поплыла в воздухе, по большей части планируя и лишь изредка шевеля крыльями. Это был один из приемов его отца: он учил птиц скользить бесшумно, неожиданно настигая жертву.
Рука статуи переломилась в плече, и мятежник свалился под ноги разгневанным горожанам, которые принялись колотить и пинать его. Стражник, взмокший от непомерных физических усилий, посмотрел вниз. Он снял фуражку и вытер ею вспотевший лоб.
Белль выставила лапы вперед, как ныряльщик, совершающий обратный прыжок. Ее когти обхватили голову стражника, а клюв вонзился в затылок жертвы. Острые ножи на ее лапах рвали щеки и горло недотепы. Толпа была столь увлечена расправой над брустеллинитом, что не обратила внимания на жертвоприношение. Между тем Боевой Ястреб испытывал восторг, сознавая, что Замысел приблизился к осуществлению еще на одну смерть. Зов облаков уже звучал в его ушах, он чувствовал притяжение звезд.
Белль отпустила стражника, и его тело рухнуло на дерущихся. Послышались крики и проклятия, а хищная птица по спирали поднялась в ночное небо, бросив свою бездыханную жертву.
Боевой Ястреб услышал свое имя, повторяющееся снова и снова, и вытянул руку, поджидая верного слугу.
Люди показывали на него. Мужчина принял меры, чтобы его силуэт был четко виден на фоне циферблата. Он не желал прятаться в тени и клубах тумана, как Тварь. Он был хищником, парящим в небе, и каждое совершенное им убийство представляло собой послание. Послание ползающим по земле созданиям, которых он презирал, капитану, который никогда не сможет поймать его, и духу почившего отца.
Он был Боевым Ястребом!
Белль опустилась на его запястье, и убийца поднес птицу к лицу, обтянутому кожаным шлемом. Он поцеловал ее окровавленный клюв, ощущая теплую влагу сквозь маску.
Смельчаки уже предприняли попытку взобраться на стену банка. Но когда они доберутся до его убежища, он давным-давно упорхнет. С песней о небе в сердце и с верной птицей на перчатке, он покинул площадку под часами. И все же тень разочарования проникла в его душу - разочарования оттого, что это
2
Каждый раз, когда это случалось, все больше людей под разными предлогами крутились у обезображенного тела и путались под ногами. Все они норовили облить Харальда помоями, но упорно не желали построиться в очередь и делать это по одному. Стоять рядом с мертвым стражником - труп так и остался лежать, где упал, - было все равно, что оказаться посреди стаи пронзительно вопящих хищников. Они горланили все разом: возмущаясь, обвиняя, задавая вопросы.
Капитан Харальд Кляйндест - или, как его называли, Грязный Харальд - попытался забыть о шуме и сосредоточиться на своей работе. В этот раз его работа носила имя Клаус-Ульрик Штальман, сорок три года, констебль, уроженец Альтдорфа, женат, трое детей, умер в дальнем углу Кёнигплац. Убитый двадцать лет служил в страже и провел всю жизнь, патрулируя улицы, разгоняя дубинкой хулиганов, в нарушение правил согревая толстое пузо персиковым шнапсом, волоча в участок пьяниц и проституток, гоняясь за быстроногими карманниками и изнывая от скуки под мелким дождем в ожидании конца смены. В его личном листке не было отметок ни о повышении, ни о поощрениях, ни о жалобах, вообще ничего. Капитан участка Катц едва помнил этого служащего.
Штальмана опознали по номеру на его жетоне. Птица скальпировала стражника, сорвав кожу с его головы, словно это был капюшон. Воротник его формы и передняя часть куртки были забрызганы кровью. На ткани виднелись вертикальные прорехи в тех местах, где ее разодрали когти, удлиненные за счет острых металлических насадок. Харальд давно уже не испытывал позывов к рвоте при виде истерзанных тел, но нынешнее зрелище донельзя напоминало несколько предыдущих. Боевой Ястреб мастерски уравнивал своих жертв в правах: великая герцогиня или поденщица, известный военачальник и толстый стражник выглядели одинаково, лишившись лица.
Помимо проклятых охотников за сенсациями, на месте преступления собрались следующие люди: шестеро рядовых стражников, четверо из которых были с Кёнигплац, а двое других служили под началом самого Харальда в Комиссии по особо тяжким преступлениям; капитан Катц, в чьем ведении находилась площадь, который второпях надел шинель прямо на ночную рубашку; три паразита из конкурирующих газет, записывающие отвратительные подробности в маленькие блокнотики; бледный врач из Храма Шаллии, который проходил мимо и был приглашен, чтобы засвидетельствовать увечья; Эрих Фирек, бывший руководитель Комиссии, который все еще надеялся вернуть себе полномочия; Расселас, формально - служащий Имперского Банка, а в действительности шпион канцлера Морнана Тибальта. Спустя несколько минут после трагедии новость облетела весь город, и все падальщики собрались туда, где видели ястреба.
Харальд кивнул, и один из стражников набросил холст на тело Штальмана. Алчущие крови зеваки тут же утратили интерес и разошлись. Катц и Фирек шептались, придумывая, как отстранить Харальда от расследования. После девяти - нет, десяти - убийств Кляйндест и сам был не прочь бросить это грязное дело. Вот только он не смог бы жить спокойно, зная, что Боевой Ястреб ходит или летает на свободе. Каждую расправу он воспринимал как личное оскорбление, а появление каждого нового трупа оставляло кровоточащую рану в его душе. Или Харальд положит конец этому безобразию, или ему самому - крышка.