Серебряный бумеранг
Шрифт:
Настроение было безнадёжно испорчено.
Несмотря на все усилия Дениса, Мартина откровенно захандрила и запечалилась, а ещё через полчаса попросила:
— Поехали домой, любимый! Сегодня пампа какая-то неприветливая, неуютная, злая….
По дороге домой они заехали на Пласа Италия, пообедали в баре "Милонга".
Седой тапёр неторопливо поглаживал кончиками старческих пальцев чёрно-белые клавиши рояля, и, чуть грассируя, негромко напевал:
Дождик, хрупкие плечи Дрожат под моими ладонями, Тихий сиреневый вечер. Помню… Синий— Пойдём домой, — тихо прошептала Марта. — Пойдём быстрей, а то я опять заплачу…
Доехали до пункта проката машин, припарковались в общем ряду, Денис вернул неприметному служителю ключи и документы.
Неожиданно пошёл аргентинский дождик — мелкий, противный, хмурый.
К дому они шли под одним чёрным зонтом, крепко обнявшись. Часто останавливались и исступленно целовались…
В Буэнос-Айресе не было парового отопления: зачем, собственно, если даже в самые холодные месяца года среднесуточная температура редко когда опускается ниже плюс восьми градусов по Цельсию? Денис затопил маленький камин, потом прошёл в ванную комнату, открутил до упора кран, рукоятка которого была выкрашена в ярко-красный цвет.
Через пятнадцать минут из крана потекла относительно тёплая вода.
— Эй! Ты первая будешь мыться? — прокричал Денис в полутёмный коридор, ведущий на крохотную кухню.
— Мойся, дорогой! — тут же откликнулась Марта. — Я приму душ после тебя. Пока приготовлю омлет по-парагвайски — с мелко нарезанными бараньими почками, чесноком и диким базиликом…
Он бодро вышел из ванной, обмотав на бёдра одно полотенце, вторым беспрерывно растирая слегка замёрзшие грудь и плечи — вода была, всё же, прохладной. Неторопливо прошёл на кухню, незаметно взял с широкого блюда — за тоненькую пластмассовую "шпажку" — крохотное симпатичное канопе, состоящее из прослоек разных сыров, подкопчённой ветчины и тонких долек сладкого помидора, губами стащил всё нанизанное со "шпажки" в рот.
Мартина с кем-то возбуждённо разговаривала по телефону.
"Ага, похоже, Крест, наконец, нашёлся! Пора бы, уже почти трое суток не общались!" — мысленно обрадовался Денис.
Марта стояла к нему спиной, облачённой в пёстрый полупрозрачный шёлковый халат, не доходящий ей до колен. Она что-то бестолково мешала столовой ложкой в чугунной сковородке и, рассерженно топая босой ступнёй правой ноги по буковому паркету, сердито говорила в бордовую телефонную трубку, прижимая её худеньким плечом к маленькому уху, спрятанному в копне растрепанных светлых волос:
— Папа, да что ты такое говоришь? Какой ещё — Гитлер? Все знают, что он покончил жизнь самоубийством ещё в сорок пятом году, в Берлине. Он и его верная подруга Ева Браун. Они оба отравились неизвестным, очень сильным ядом…. Были найдены трупы, медики всё подтвердили! Что ты говоришь? Да, слышу…. Папа, я не знаю…. Конечно, я запоминаю адрес…. Точно, я его запомнила…. Ладно, мы с Оскаром прямо сейчас подъедем…. Но, папа, это всё похоже на плохую и несмешную шутку…
Мартина выключила электрическую плиту, переставила сковородку на вторую холодную каморку, вытерла руки о светлое льняное полотенце, бросила его на кухонную столешницу, обернулась и беспомощно посмотрела Денису в глаза:
— Знаешь, моё сердечко, я абсолютно
— Что?
— Что слышал! Гитлера! Там такая ситуация…. Бельграно — ещё совсем недавно — был заштатным районом нашей столицы, но несколько лет назад там некий инвестор построил три респектабельных посёлка закрытого типа: с крепкими заборами, надёжной охраной, собственными магазинами и прачечными.… Так вот, родители сняли коттедж в одном из таких посёлков: по мясному бизнесу им часто приходиться приезжать в Буэнос-Айрес. Коттедж четырёхэтажный, крайний около забора, который ограничивает весь посёлок от окружающей "пролетарской" среды. Из окошка отцовского кабинета, который расположен на последнем этаже, весь рабочий район — как на ладони. Папа иногда, сугубо для познавательных целей, наблюдает, как он выражается, "за жизнью простых, обездоленных людей", из сильного армейского бинокля. Вот и сегодня — обозревал…, - девушка нерешительно замолчала.
— Продолжай, дорогая, — попросил Денис.
— Он увидел, как в заброшенный дом заходит — в сопровождении трёх охранников — Адольф Гитлер. Улица Боливара, дом под номером двадцать пять. Вот и всё. Папа пошёл на разведку, велел и нам с тобой приехать туда…
Они взяли с собой пистолеты, несколько запасных обойм, парочку гранат, мощный карманный фонарик. Шофёр такси, узнав, куда предстояло ехать, тут же запросил оплату по двойному тарифу:
— Сеньор, это очень плохой район! Опасный! Там постоянно происходят всякие пакости, на улицах часто находят трупы. Когда мы туда приедем, то уже совсем стемнеет…
Денис остановил машину, не доезжая до нужного дома два квартала, рассчитался с шофёром. Дождавшись, пока такси скроется из вида, осторожно, постоянно оглядываясь по сторонам, они пошли по улице имени Симона Боливара. Вокруг было очень тихо, абсолютно безлюдно и темно.
Впереди послышались торопливые шаги: несколько неясных человеческих фигур быстро свернули в одну из боковых улочек…
Уличные фонари не работали, только из единичных окон на мостовую падал скупой свет.
— В этом районе уже два года нет электричества, — пояснила девушка. — Да и жителей совсем мало. А те, кто остались, жгут свечи и керосиновые лампы…
В фасаде кирпичного двухэтажного дома под номером двадцать пять обнаружилась всего одна, широко распахнутая дверь. Денис прислушался — в доме царила полная тишина. Жестом велев Марте оставаться снаружи, он снял браунинг с предохранителя и вошёл в дом.
Тишина, он включил фонарик. Жёлтый луч выхватил из темноты старенькую мебель, густую паутину под потолком. Судя по всему, дом уже несколько лет был необитаем. Не обнаружив на первом этаже ничего интересного, Денис по скрипучей лесенке поднялся наверх. На втором этаже было всё то же: паутина, запустение, какие-то старые тряпки, беспорядочно разбросанные по полу.
А это — что такое?
Неподвижная широкая спина человека, лежащего лицом вниз.
Из спины, чуть ниже левой лопатки, торчала наборная рукоятка ножа.
Денис вытащил нож из спины, отбросил его в сторону, перевернул человека на спину, направил луч фонаря на лицо…
Крест. Неподвижные глаза широко раскрыты.
"Мёртвый. Минут двенадцать-пятнадцать уже", — определил Денис. — Как же так, Саня? Как же так, брат?"…
Он вышел на улицу.
— Что там, дорогой? — взволнованно спросила Мартина.