Серебряный бумеранг

Бондаренко Андрей Евгеньевич

— Мы должны их догнать! — сквозь зубы зло проговорил Денис. — Мы успеем, они не могли далеко уйти…

Побежали по узкой боковой улочке, где недавно скрылись неясные фигуры. Через пять минут впереди показалось призрачное жёлтое пятно.

— Дальше — только на цыпочках, — шепнул Денис. — Идём вперёд совершенно бесшумно, прижимаясь к стенам домов…

Улица выходила на круглую площадь, посередине которой в пустой столитровой бочке горел яркий костёр. Около костра о чём-то жарко спорили несколько человек, чуть дальше угадывались силуэты двух легковых машин непонятных марок.

— Бросаем по гранате: ты целишься прямо в бочку,

я — в машины. Потом добиваем всех из пистолетов…. Всё, начинаем на счёт три. Раз, два, три…

Два взрыва прозвучали практически одновременно.

Денис выскочил на улицу и начал стрелять, заметив краем глаза, как рядом с ним Мартина ведёт огонь сразу из двух пистолетов — по-македонски…

Всё было кончено. Денис подошёл к трупам, внимательно всмотрелся в лицо одному из них.

"Может, и в правду, Гитлер?", — подумалось.

Он нагнулся и крепко дёрнул мертвеца за характерные усы. Усы не отклеивались.

Пожав плечами, Денис вставил в рукоятку браунинга новую обойму, и полностью разрядил её в мёртвое лицо.

Незачем было ставить перед аргентинской полицией такие неразрешимые загадки…

Полиция приехала через пятнадцать минут.

Денис скупо отвечал на вопросы заспанного инспектора.

— Мой друг, сеньор Алекс Сервантес, попросил меня приехать по адресу — улица Симона Боливара, дом номер двадцать пять. Зачем? Он мне не говорил…. Мы вместе с моей невестой приехали сюда на такси. Нет, номера я, к сожалению, не запомнил. Я поднялся на второй этаж и обнаружил мёртвое тело своего друга…. Потом на площади послышались взрывы и пистолетная стрельба. Нет, туда мы подошли только после приезда полиции. Оружие? Нет, мы с невестой не носим с собой оружия…

Марта тоскливо молчала, прикрыв глаза ладонью и раскачиваясь из стороны в сторону…

Креста похоронили через трое суток на старинном городском кладбище.

Неожиданно к похоронной процессии присоединился хмурый капитан Галкин.

— Здравствуй, Денис Евгеньевич! Вот оно как получилось…. Жалко Санька…. А я за тобой прибыл, руководство послало. Велено срочно возвращаться домой….

Мари полностью "ушла в себя": молчала, в глаза не смотрела, ни с кем не разговаривала.

— Что нам делать, Марта? — спросил Денис у невесты. — Москва прислала за мной яхту.

— Что же, плыви, дорогой, — слабо улыбнулась девушка. — Плыви, моё сердечко…

— А ты?

— Ты же всё понимаешь…. Я сейчас не могу. Надо маму поддержать. Очень скоро, я знаю, она отойдёт, начнёт мстить. Тогда и картотека Анхен пригодиться…. А у меня, если ты ещё не забыл, есть младшие братишка и сестрёнка. Кроме меня за ними некому присматривать. А ты — плыви…

Денис посмотрел девушке в глаза.

— Я попрошу генералов, чтобы меня направили в Аргентину — на смену твоему погибшему отцу. Ты жди меня, дорогая!

— Хорошо, я буду ждать! Но только года два. Больше у меня не получится, извини…. Не смогу я больше — без крепкого мужского плеча рядом. Я такая, какая есть, совсем даже и не Святая Мадонна…

Эпилог

"Стрела" уверенно скользила по тускло-серебряным волнам Ла-Платы, великой Серебряной Реки.

Буэнос-Айрес уже давно растаял за кормой, впереди — на сколько хватало взгляда — была только грязно-серебристая вода, изрезанная причудливыми морщинами волн.

"Вот и всё, — подумал

Денис. — "До свидания, Аргентина, странная и призрачная бело-голубая страна! Я очень надеюсь, что мы ещё увидимся с тобой…".

Ла-Плата — река, где не видны берега. Незнакомые звёзды — играются с полночью. Волны — цвета старинного, давно нечищеного столового серебра… Лентяйка — местная горничная. Ночью — не уснуть — в гостиничном номере: Что-то постоянно — шуршит по крыше. Шуршит — по стеклу и по подоконникам. Всё шуршит и шуршит… Что это? Темно, ничего не вижу. А утром, распахнув окошко, понимаешь: Может это — вам покажется странным, Но везде и всюду летают — Миллионы лимонных листьев, опавших с платанов. И тогда многое — понимаешь… Танго — звучит из каждого раскрытого окошка. На улицах — нищие играют на скрипках. Сосиски в тесте, виноградная граппа, упитанные уличные кошки, Молоденькие девушки, одетые только в улыбки… Везде — портреты Эвиты Перрон. Она умерла — много лет назад. Ну и что из того? Каждый трамвайный и троллейбусный вагон Демонстрирует вам — её незабываемый взгляд, Её милое — лицо… Она умерла в возрасте Христа, И весила при этом — ровно тридцать три килограмма. Аргентина тогда застыла и ждала: Когда же она воскреснет? Великая Дама… В золотистой луковой корочке — аппетитные кусочки асадо. Лукавые чёрные глаза — за столиком напротив. Извините, милая сеньорита, но я срочно уезжаю: Больно уж она грустна — ваша аргентинская осень… Вы никогда не бывали в Аргентине? Не бродили по ночным улочкам Буэнос-Айреса? Мне вас жаль, господа и товарищи: Ни об этой планете, ни о настоящей жизни, в частности, Вы, собственно, ничего и не знаете…

"А, если генералы не отпустят тебя обратно в Аргентину?" — вкрадчиво зашептал внутренний голос. — "Отправят, к примеру, на несколько лет в Корею, мол, Родина приказала…. Тогда — что? Ты потеряешь Марту навсегда?".

— Эй, капитан! — громко прокричал Денис.

— Чего тебе? — высунулась из рубки лохматая голова Галкина.

— Прощай, капитан! Я решил остаться, генералам — привет!

Денис сбросил сапоги, сиганул за борт, и поплыл короткими саженками в направлении едва различимого в туманной дымке берега, на встречу со своей Небесной Принцессой….

Конец книги

Буэнос-Айрес — Санкт-Петербург, 1997–2008 г.г.