Серебряный город мечты
Шрифт:
Ноябрь 23-го числа
Матушка съела принесённую похлебку и кусок мяса в обед. Кто бы мог подумать, что наступит день и я буду радоваться таким обыденным вещам?
Замело дороги. Шепчет Инеш (опять её приметы), что в году этом будет зима лютая и долгая. Где-то там, на снежных дорогах, Владислав, а, быть может, он ещё в Московии, ведёт разговоры с жестоким царем Иоанном. Как трудно и мучительно пребывать в неизвестности и не иметь возможности что-то с этим сделать! Как много я бы отдала за мгновение нашей встречи и его взгляд.
Ноябрь 27-го числа
За всеми бедами и заботами я совсем забыла
От появления очередного учёного мужа я не ожидала ничего иного и нового. К тому же, следует признать, мои желания ныне потеряли свою ценность, мне следует заниматься делами более значимыми: рассудить чем именно затыкать щели (мох или солома?), выбрать какие продукты, подходящие к концу, а от того требуемые закупки, закупать надобно и прочее, прочее, прочее. Я планировала отказать сразу, ибо учитель нам более не требуется. Однако, войдя в зал, я поняла, что не протяну больше и дня, если не разбавлю эти самые дни чем-то более занимательным, чем дела хозяйственные и безотлагательные. Могу признаться этим страницам, что я молилась, пока он улыбался и изъяснялся, чтобы не случилось как во все прошлые разы. Что ж, мои молитвы были услышаны.
Его имя Ян из Вальберштайнов, и он единственный из известных мне мужчин, кроме отца и Владислава, кто не поднял на смех моё желание и не посоветовал о нём забыть. Он друг Адама, который и порекомендовал предложить панне в моем лице свои таланты в науках точных и арифметических. Он обучался в Пражском университете, а после несколько лет в только основанном Alma mater jenensis[3], как он сообщил, перейдя на латынь. Он молод, скромен и вежлив.
Он мой новый учитель.
Декабрь 1-го числа
Пришла зима, она торжественно вступила в свои владения, заморозила дороги и реки. Известий от Владислава нет. Смотря на стаи пролетающих птиц, я думаю: как было бы хорошо оказаться одной из них, обернуться голубем, и до Московии долететь.
Птицы свободны! А я написала по настоянию матушки и от её имени старшему пану из Яричей, что мы будем весьма рады видеть его и его сына у нас в гостях по весне. Матушка решила, что он достойная меня партия. Свадьбы принято играть осенью, а потому, быть может, я могу уповать на свободу хотя бы до неё?
Декабрь 4-го числа
Матушка первый раз вышла из своих комнат, она нашла нас с Яном в библиотеке, где мы как раз вели разговор о прогрессиях, о коих в одном из своих трудов весьма любопытно излагал пан Штифель, с которым, как оказалось, Ян знаком лично. Он был профессором Яна в Йене, где ныне и живёт, и они до сих пор состоят в переписке. Мне показали последнее письмо профессора, в котором были высказаны интересные рассуждения относительно сопоставления арифметических и геометрических прогрессий, благодаря которым можно было бы облегчить долгое
Ян очень умён и остроумен. Мне страшно и помыслить, что он мог не приехать, а я могла сразу отказать и что в этом случае в моей жизни не появился бы такой новый друг, как он. Катаржина лукаво улыбается и говорит, что он для меня уже значит куда больше, чем друг. Возможно, так и было бы, но, моя милая и дорогая Катаржина, моё сердце давно отдано другому!
Декабрь 7-го числа
Чёрный человек… он возвращается раз за разом ко мне по ночам, лунная дорога указывает ему путь, врановый крик призывает. Он облачен в так любимое им домино, то самое, что было на том маскараде. Теперь я точно знаю, чьё лицо, как и тогда наяву, скрывает тёмное одеяние. Я знаю, кто терпеливо ждёт меня около горящего огнём праведным костра.
P.S. Опять кричит ворон, каждую ночь кричит ворон, он кличет — я знаю — чёрного человека, которого по праву тоже можно назвать Вороном (какая насмешка!).
Декабрь 12-го числа
Мы обсуждали «Великое искусство» Кардано, которое Ян комментировал столь метко и местами язвительно, что к концу нашей прогулки у меня болели щеки от смеха. Я готова ежедневно благодарить Небо за моего учителя и друга. Если бы не он, то не знаю, как бы у меня хватало сил на повседневные обязанности, дела и ежесекундное ожидание Владислава, от которого так и нет никаких известий.
Декабрь 17-го числа
Мы с матушкой выезжали в город. Она окрепла настолько, что мы вместе посетили воскресную мессу. Третье воскресенье Адвента: зажжена свеча, украшена церковь, торжественен куда более обычного пресвитер. Кажется, что весь мир пропитан грядущим празднеством. Мне же хочется верить, что мне, как и пастухам, которым принёс Ангел благую весть о рождении Христа в Вифлееме, кто-то тоже принесёт благую весть о возвращении Владислава.
После мессы матушка в сопровождении Яна вернулась домой, я же повелась на уговоры Маргариты побыть у них хотя бы до обеда. Невозможно долго с ней не разговаривать, она обворожительна и мила даже в себялюбии. Маргарита расспрашивала про Яна, которого все рассмотрели в церкви ещё пару недель назад, а потому домыслами относительно его персоны уже успели разжиться самостоятельно. Маргарита требовала подтвердить или опровергнуть ходящие по городу о нём истории. Сама же она в начале лета выходит замуж за пана Томмина из Плюмина, его предложение всё-таки оказалось самым интересным из имеющихся. Уже шьётся платье, ткани на которое так голубы и красивы. Маргарита выглядит счастливой. Я уверена, что она станет самой красивой и счастливой невестой не только в Королевстве, но и во всей Империи. Жаль, что о себе я не смею написать с той же уверенностью, что и о ней. Что-то тёмное и недоброе будто бы ходит рядом, холодеют руки и совсем не от мороза. Всё так же приходят мои страшные сны да кричит за окном ворон.
Декабрь 22-го числа
Катаржина, ходившая к своей старой тетке в Седлеце, рассказала, что в городе появился новый человек. Он остановился в Градеке, у самого пана Смишек из Вровишт, уже две недели как, но за всё это время никто так и не увидел его лица. О нём, чего не случается в наших краях, нет и сплетен.
P.S. Я приказала отловить и убить ворона, что и было сделано, только вот… чёрный человек находит путь в мои сны и без его клича.
Декабрь 29-го числа