Серебряный лебедь
Шрифт:
— Почему я никогда о тебе не слышала? Мой отец не говорил мне, что у Елены есть сын.
Я смешиваю все ингредиенты, когда Нейт подходит к одному из шкафов и достает вафельницу, подключая ее к стене.
Он пожимает плечами, прислонившись спиной к стойке.
— Не знаю. Может быть, потому, что я такой бунтарь, — он ухмыляется.
— Правдивы ли истории о тебе? — спрашивает Хантер, его глаза темнеют.
— Что это за истории? Есть несколько, — парирую я, подходя к вафельнице.
Нейт забирает у меня миску и начинает наливать тесто
— О твоей маме. — Немного грубовато, но я к этому привыкла.
— Часть о том, что она покончила с собой, или часть о том, что она сначала убила цыпочку моего отца? — Я откидываюсь назад, наклонив голову.
У Хантера есть то, что я бы назвала грубыми чертами лица. Я не уверена, как определить его национальность. У него темные глаза, оливковая кожа и неряшливая, но чистая пятичасовая щетина на подбородке.
Он еще больше откидывается на спинку стула, пристально глядя на меня.
— И то, и другое.
— Да и да, — отвечаю я решительно. — И да, это был мой пистолет.
Я оборачиваюсь и замечаю, как Нейт смотрит на Хантера.
— Двигайся, — приказываю я, указывая на вафельницу.
Нейт отступает в сторону, чтобы пропустить меня, и моя рука касается его. Я замолкаю, мой взгляд поднимаются к его лицу, чтобы поймать его ухмылку. Прежде чем успеваю сказать ему, чтобы он стер улыбку с лица, Илай подходит ко мне.
— Я Илай, и я глаза и уши нашей группы. А еще я младший брат Эйса. — Он указывает через плечо на более старшую и громоздкую версию самого себя.
Я вежливо улыбаюсь Эйсу, не получая ответной улыбки. Неважно.
— Ты имеешь в виду клуба? — отвечаю, не глядя на него.
Наливаю еще тесто в вафельницу, прежде чем замечаю, что все молчат.
— Так, так. Я вижу, слухи уже дошли до тебя в твой первый день. Кто тебе сказал? — спрашивает Нейт.
Я отхожу от него, кладу вафлю на тарелку и решаю, что хочу убраться из этой кухни, потому что там слишком много тестостерона.
— Татум. — Я брызгаю кленовым сиропом на свои вафли. — Я пойду.
Затем хватаю свою тарелку и направляюсь к лестнице. Проходя мимо, я вижу, как Бишоп и Брэнтли разговаривают в гостиной, все еще сидя на своих местах.
Останавливаюсь, вцепившись в перила, и поворачиваю голову в их сторону, только чтобы обнаружить, что Бишоп смотрит прямо на меня. Я не совсем понимаю, чем занимаются эти парни, но это немного напрягает. У Бишопа угловатое лицо с высокими скулами и челюстью, которую можно было бы вылепить для греческого бога. У него распущенные темные волосы, которые заставляют мои пальцы дергаться, чтобы запустить их в них, и пронзительные, темные, зеленые глаза. Его густые темные ресницы веером расходятся по идеальной коже. Плечи поджарые, но в то же время уверенные. Доминирование, которое окружает его, очевидно, и как только я понимаю, что все еще пялюсь, мои глаза расширяются от ужаса, прежде чем разворачиваюсь и бросаюсь вверх по лестнице.
Закрыв дверь спальни, ставлю тарелку на рабочий стол, стоящий рядом с балконной дверью,
ГЛАВА 5
НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО я спускаюсь по лестнице с зажатым во рту яблоком и книгами в руках, когда натыкаюсь прямо на спину Нейта. Я вынимаю яблоко изо рта.
— Черт, извини, я так опоздала.
— Я знаю. Сколько серий «Банши» ты посмотрела прошлой ночью? — спрашивает он, забирая ключи с кухонного стола.
— Я не знаю. Я потеряла… Подожди! — Вскидываю руку. — Откуда ты узнал, что я смотрю «Банши»? — Прыгаю вверх-вниз, пытаясь засунуть ногу в Converse.
— Я зашел посмотреть, все ли с тобой в порядке, когда увидел, что под твоей дверью горит свет. К тому времени ты уже спала. Кстати, хороший выбор телешоу. Гарри отвозит тебя в школу? — Он берет меня за руку, чтобы я могла опереться на него для сохранения равновесия, прежде чем, наконец, влезть ногой в чертову обувь.
Я протягиваю ему свои книги и наклоняюсь, чтобы завязать шнурки.
— Да, он делает это каждое утро.
Я встаю, он передает мне мои книги, и мы выходим через парадную дверь.
— Я отвезу тебя. Не имеет смысла этого не делать. Мы ходим в одну школу.
Смотрю на подъездную дорожку, чтобы увидеть, что Гарри здесь нет. Дерьмо. Нервно покусывая губу, я киваю.
— Ладно.
Нейт одаривает меня улыбкой, появляются ямочки, когда он берет меня за руку, и мы идем к его Porsche 918 Spyder. Автомобиль пищит, и я проскальзываю на пассажирское сиденье, пристегиваясь ремнем безопасности.
Заводя машину, он улыбается.
— Ты знаешь… вчера вечером ты произвела на парней некоторое впечатление.
— Что? — шокировано спрашиваю я. — Это был один из самых неловких моментов в моей жизни, и это о чем-то говорит, потому что моя жизнь состоит из неловких моментов.
Он смеется, когда я тянусь к стереосистеме. Когда она включается, Dr. Dre’s «Forgot about Dre» сотрясает внутренности машины, и я быстро выключаю его.
— Господи!
Он усмехается со своего места, пристально наблюдая за мной.
— Что? Тебе не нравится хип-хоп старой школы, сестренка?
— Ничего плохого в хип-хопе нет, но если он будет звучать так громко, у тебя лопнут барабанные перепонки. Тебе следует подумать о том, чтобы проверить их, на случай, если ты уже нанес ущерб.
— Если бы у меня были проблемы со слухом... — он ухмыляется, сбрасывая скорость и толкая нас вперед так быстро, что моя голова ударяется о подголовник, — ...это было бы не из-за громкой музыки. Это было бы из-за Маленького Нейта, который проникает в женщин так хорошо, что они кричат, словно в процессе кровавого убийства.