Серебряный лебедь
Шрифт:
Едва он поставил чашку на пол и шагнул к ней, Анабелла поняла, что проиграла. Никогда еще она не чувствовала себя такой обнаженной под мужским взглядом. Она была сейчас, словно клен на зимнем ветру, и это перепугало ее не меньше, чем ярость, сверкнувшая в его глазах. Но то была не та ярость, которую она привыкла видеть в глазах своего отчима – Анабелла не почувствовала в Колине готовности к грубому применению силы.
Едва поцелуй прервался и она готова была вздохнуть с облегчением, Колин стал нежно прикасаться губами к ее бровям, векам, носу. Ощущение неземного блаженства охватило
Он стал гладить ее шею, и у Анабеллы появилось предчувствие, что он готовится к следующему шагу. И действительно, через несколько секунд ее шарф упал на пол, а рука Колина проникла в вырез платья. Другой же рукой он начал ловко распускать шнуровку.
Анабелла возмущенно подумала, что такой навык можно получить только раздев множество женщин. Она стиснула кулаки, но, к собственному удивлению, осталась стоять неподвижно, лишь мысленно укоряя себя: «Где же твоя гордость?» Только когда платье стало сползать с ее плеч, она произнесла:
– Отпустите меня, милорд, – однако в ее голосе вместо негодования прозвучала безграничная нежность. – Меня зовут Колин, – прошептал он и спустил платье с плеч девушки. Ее грудь теперь прикрывала лишь тонкая полотняная рубашка.
Новое прикосновение заставило Анабеллу затрепетать и одновременно пробудило волю к сопротивлению. Она вспомнила об оружии, которым сражалась с отчимом. Безразличие.
Девушка представила себя богиней Дианой, охотницей, презирающей мужчин.
И принялась повторять про себя: «Я Диана…»
Это дало свои плоды: постепенно Анабелла перестала ощущать обжигающие прикосновения соблазнителя. Почувствовав перемену, произошедшую в ней, Колин слегка отстранился и прошептал:
– Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого.
Рубашка соскользнула к талии вслед за платьем. Он шептал опьяняющие слова, и она опять еле сдерживалась, чтобы не обнять его.
– Я хочу, чтобы твое тело запело, – услышала Анабелла и из последних сил возразила:
– Я лебедь, и, если ты услышишь мою песню, я умру.
Он погладил ее влажные волосы:
– Даже лебедям ведома любовь, и они вовсе не умирают от нее.
Анабелла не могла объяснить Колину своих девичьих страхов, но не сомневалась, что еще немного и она не сможет более сопротивляться.
– Простите, милорд, но любовь этого лебедя не может проснуться без ухаживаний.
– Без ухаживаний? – недоверчиво переспросил Колин.
– Да. Я имею в виду приятные слова, публичное проявление внимания… подарки.
Теплый свет в его глазах медленно погас и сменился холодным цинизмом. Однако он не отпустил ее. Напротив, поцелуи его стали более жгучими… и злыми. Анабелла, понимая, что победа близка, стала еще более холодной и отстраненной.
– Завтра ты получишь любые подарки, какие захочешь. А сейчас мы подарим друг другу удовольствие, – уже без прежней теплоты предложил он.
– Нет, – она отвела его руки от своей груди. – Для удовольствия я должна получить материальное подтверждение вашей страсти.
Анабелла ужаснулась собственным словам.
Колин замер. Затем, отступив на шаг, вернул ее рубашку на место и быстро, словно боясь передумать, затянул
– Материальные подтверждения? Это можно было предвидеть, – пробормотал он себе под нос, притянул ее к себе и на секунду до боли сжал ее в своих объятиях. – Ну что ж, лебедь с ледяным сердцем, ты получишь… подарки, как только я найду нечто достойное твоей красоты. А на будущее советую начинать привыкать ко мне, ведь я так просто от своих устремлений не отказываюсь.
Мягко оттолкнув ее от себя, он стал обуваться. Затем подошел к камину и одел все еще мокрые жилет и камзол. Анабелла наблюдала за ним, не зная, благодарить ли ей небеса за полученную отсрочку или же проклинать самое себя.
Подойдя к двери, Колин задержался и с едва заметной угрозой в голосе сказал:
– Чуть не забыл. Не знаю, кто смешивал для тебя чай, но я бы посоветовал вместо валерьяны взять латук. Действует быстро и надежно, а главное, почти нет запаха.
Он улыбнулся одними губами и вышел, хлопнув дверью.
Анабелла обессиленно опустилась на стул. Его слова все еще звучали у нее в ушах. Она посмотрела на нетронутую чашку, стоявшую около кушетки, и страх ледяной рукой сжал ей горло.
– Пресвятая Матерь Божия, – закрыв лицо руками, прошептала она, – он догадался…
7
– Ничтожна страсть, к которой есть мерила [Перевод Б. Пастернака.].
Спала Анабелла беспокойно, ее мучали кошмары. Ей снилось, что она находится на берегу реки. Сначала прилетел лебедь. Распустив белоснежные крылья, он грациозно опустился на берег и подошел к воде. Вдруг откуда-то появился человек, и она с замиранием сердца узнала в нем отчима.
Анабелла видела, как он подкрадывается к лебедю с петлей в руке. Она закричала, пытаясь предупредить птицу, но крика почему-то не было слышно.
Петля затянулась на шее лебедя раньше, чем он успел что-либо заподозрить. Он пытался взмыть ввысь, но веревка, которую крепко держал отчим, отбросила его в черный прибрежный ил. Лебедь отчаянно сопротивлялся, пока силы не покинули его. Отяжелевшая от облепившей ее грязи птица стала медленно погружаться в полужидкий ил.
За спиной отчима появился другой человек с топором в руке. Анабелла задрожала всем телом, узнав его лицо… улыбку… золотистые волосы…
Топор поднялся, на мгновение завис в воздухе и стал опускаться…
– Нет! – закричала она и рывком села на постели.
Анабелла вся горела, сердце громко стучало. Перед глазами стояли медленно расплывающиеся образы сна: лебедь, отчим, топор… Колин.
Сон, несомненно, предвещал что-то недоброе.
«Отчим давно мертв, – успокаивала она себя, – он больше не может причинить мне никакого вреда».
Но чего же следует ожидать от Колина? Судя по его последним словам, ей не удалось провести его. Главное, что ей следует понять – не грозит ли опасность с его стороны? Как он поведет себя дальше? На кого в ее сне он замахнулся топором – на отчима или на лебедя? Она пожалела, что проснулась раньше, чем успела это понять.