Серебряный остров

Лапин Борис Федорович

— Ребята, вода!

Рудик и Цырен ошалело вскочили. Наверное, подумали спросонья, что Санька сейчас же поднесет им ковш. Но он только мазанул влажной рукой по щекам друзей. Цырен облизал пересохшие губы:

— Откуда, Сань?

— Увидел я, значит, сон. Будто держу снежок, и только хотел куснуть, а он растаял. Проснулся — рука мокрая. Видно, сочится сквозь камень. Я еще подумал…

Но его уже не слушали.

— Где? Покажь, где!

Рудик чиркнул спичку. По стене, у самого пола, сбегала едва заметная, тонюсенькая пленочка воды. Чтобы ее собрать, понадобилось бы выдолбить нишу под кружку. Вот когда пригодились

первобытные орудия! Конечно, лучшие образцы ребята оставили в неприкосновенности, а пользовались только попорченными да и то огорчались каждый раз, когда хрупкий древний инструмент крошился.

Через час ниша была готова, и первые капли со звоном ударили в пустую кружку. Но как медленно набиралась вода! За пятнадцать минут, которые показались вечностью, только смочила дно. Чтобы не мучиться, считая капли, ребята ушли из пещеры, сели на траву у откоса. Но и здесь время ползло не быстрее.

— Давайте-ка составим план пещеры, — предложил Рудик. — На этой же карте, на обратной стороне.

— В темноте-то? — спросил Цырен. — Фонарик едва горит, поберечь надо.

— А мы наколупаем смолы, растопим, сунем щепочек. Чем не факел? На несколько минут хватит.

Цырен не отозвался, видно, не было никакого желания подыматься. Да и Саньке не хотелось, руки и ноги стали совсем ватные. Но он знал: за работой время бежит быстрее. К тому же его забавляло пристрастие Рудика к разным картам и планам. Другие коллекционировали марки, этикетки от спичечных коробков, открытки, монеты, значки. Рудик коллекционировал карты. Дома у него была целая полка: старые атласы, атласы современные, карты полезных ископаемых и железных дорог, температуры и атмосферного давления, исчерканные красными стрелками и всевозможными значками карты боевых операций Великой Отечественной войны, старинная лоция Байкала, которую он даже выносить из дома никому не разрешал, схемы Бородинской и Полтавской битв, сражения при Чудском озере… Были там и такие карты, которые существовали на свете в единственном экземпляре, ими Рудик особенно гордился. Карта Острова Сокровищ. Жюль-Верновского Таинственного Острова. Острова Робинзона Крузо. А уж от нее рукой подать до той, на обороте которой предлагал Рудик набросать план пещеры.

Было бы нечестно не помочь Рудику составить этот план для пополнения его коллекции.

— Правда, Цырен, сделаем! Может, пригодится.

— Как не пригодится! От этого плана теперь вся наша жизнь зависит, — проворчал Цырен, нехотя подымаясь.

Пока добывали смолу, мастерили факел, испытывали его и переделывали, пока обмерили шагами пещеру и нанесли на карту, незаметно пролетел час, и набралось с четверть кружки воды. Ждать дольше не было сил. Цырен вынул кружку и подставил другую.

— Делить на троих здесь нечего, ни один не напьется. Предлагаю пить по очереди. Ты, Рудик, у нас самый слабый. — Рудик сделал судорожное движение горлом и отрицательно покачал головой. — Тогда ты, Санька. Ты первый нашел воду.

— Нет, — выдавил Санька, глядя в сторону. Сказать это короткое слово было тяжелее, чем сдвинуть трактор. — Давай жребий.

Достали три спички, у одной отломили головку. Потянули. Обломанная досталась Цырену.

— Ну, как хотите! — И он, деликатно отвернувшись, маленькими глотками выпил свою порцию. — Эх, еще бы столько да полстолько, да четверть столько, да еще ведро! А теперь я могу почитать вам «Старую

крепость». Чтобы время быстрее шло.

К вечеру, когда уже все напились почти вволю, Цырен взял соль и вышел на уступ.

— Не мешает поужинать, товарищи робинзоны. Что-то не тянет спать натощак.

Он сорвал травинку, метелку отщипнул и выбросил, а стебель очистил от грубого верхнего слоя, обмакнул в соль и разжевал.

— Похоже на свежие огурчики. Только чего-то вроде не хватает. А, понял! К этому бы еще чугунок картошки.

«Все-таки молодец, — думал Санька, пережевывая безвкусную травинку. — Вечно что-нибудь придумает. Сам нос не вешает и другим не позволит. Без него мы с Рудиком давно уж раскисли бы. И хотя настроение было вовсе не подходящее для шуток, поддержал Цырена:

— Это только кажется, что невкусно. На самом деле очень даже питательно. Коровы что едят? Одну травку. А дают что? Молочко. А молочко — это и масло, и творог, и сыр. Отсюда вывод…

— Ешьте сыр и не ешьте траву! — подхватил Рудик, выкидывая недоеденную травинку.

— На второе хвоя, — сказал Цырен, собирая зеленые сосновые иглы и стирая с них налипшие песчинки. — Самая витаминная пища.

Санька отведал и хвои, попробовал пожевать лавровый лист, кусочек кирпичного чая, даже горошину перца. Широким жестом, угощая, протянул перец Цырену.

— Спасибо, — отказался Цырен и похлопал себя по животу. — На ночь объедаться вредно.

Точно так же, вылезая из-за стола, хлопал себя по животу Гринька, младший Санькин брат. Сейчас, наверное, дома не до ужина. Мать волнуется, на отца ворчит: «Сколько раз говорила тебе — незачем парня к бродяжничеству приучать. И без того слова не вытянешь, дикарь дикарем растет, а он его все в тайгу тянет». — «Да не тяну я его, Настя! — оправдывается отец. — От роду он такой. Ну, приедет завтра, никуда не денется». Тут наверняка в разговор вмешивается Гринька: «Надо было меня отпустить, уж я бы за ними доглядел». — «И этот туда же! — шутливо замахивается на него мать. — От горшка два вершка, а тоже в тайгу метит. Вот наказанье на мою голову!»

Солнце сползло к горизонту, полежало минуту среди зубцов снежного гребня за дальним мысом, а потом, будто снег под ним протаял, провалилось вниз. Наступила вторая ночь в пещере.

НОЧНЫЕ РАССКАЗЫ

Было тихо и темно. Темнота казалась такой густой, что хотелось потрогать ее руками, как совершенно черную стену. Каждый звук, каждый шорох, отражаясь от сводов, многократно повторялся, и создавалось впечатление, что по углам пещеры зловеще перешептываются какие-то существа. Падая в кружку, едва слышно звякали капли. В этой беспокойной тишине робинзоны ворочались, устраиваясь поудобнее, вздыхали — но сон не шел. Через час Рудик сел, зажег фонарик.

— Нет, не уснуть. Я уж пять раз до тысячи досчитал.

— Рассказали бы лучше что-нибудь, — предложил Цырен.

— О чем? Все уж давным-давно рассказано.

— Да хоть о чем. Я вот, например, ваших отцов знаю, а про дедов слыхом не слыхивал. По-моему, дед в жизни человека — очень важная фигура. Может, я только по себе сужу, но на меня, честное слово, дед сильно повлиял. Сильнее, чем все остальные люди, вместе взятые…

— Мой дедушка умер, когда я еще на свет не появился. У него было восемь сыновей, отец самый младший. — сказал Рудик.