Серебряный Плащ
Шрифт:
Лошадь все еще стояла на прежнем месте, на несколько скал ниже. Оседланная и застывшая на месте, она ожидала всадника, который теперь никогда не придет. Магистр Ритуалов должен знать, как разрушить заклятие. Между тем, ночь все еще была холодной, а свет от горящей башни быстро угасал. Доблестный просунул Ловкость за пояс и начал подбираться к веревочной лестнице. У него были некоторые счеты: Руфус, Великий Магистр, Милашка...
Как только он ступил на первую ступеньку, огонь погас. Удача и провал всегда находились в равновесии. Если бы огонь на башне разгорелся несколькими минутами позже -- то в своей попытке подобраться
Теперь он слышал голоса снова. На фоне неба запылали факелы и над краем стены замаячили силуэты голов. Он не хотел, чтобы люди пытались спуститься, в то время как сам он будет подыматься вверх.
– Если вы ищите мое тело, - крикнул он, - я доставлю его вам как можно быстрее.
***
– Что насчет вот этого?
– спросил Дредноут, снова его толкая.
– Я знавал муравьев, обладающих талиями потолще.
– Ленивые существа. Сидят на месте и толстеют.
Доблестному было тяжело натягивать ливрею, пока сам предводитель вытирал его волосы. Они были в бане. Фицрой стоял перед ним на коленях, вычищая сапоги. Фэйртру полировал Ловкость. Десятка два самых старших членов Гвардии в чудовищной спешке сновали повсюду, пытаясь заставить героя выглядеть презентабельно. Выбрав Хокни и Шаранта, как самых близких к Доблестному по габаритам, они стащили их одежду.
Король ждал.
– Как -- ой!
– выглядит Серебряный Плащ?
– спросил Доблестный, пока кто-то расчесывал его волосы.
– Как мешок с костями, - сказал Бандит.
– Стоило тебе исчезнуть, и он упал мертвым к ногам Толстяка. А до того... пухлый, смуглый, лет сорока. Усатый. Ничего похожего на то, что ты описывал.
– Разумеется.
– Думаю, это нужно отложить, пока он не подрастет, - сказал Дредноут.
– Сюда, брат Варт, я дам тебе вот это, - он приколол к камзолу Доблестного свою алмазную звезду, а затем отдал честь.
– Готов заступить на пост, гвардеец?
***
Это был сон. Должен был быть сон. Король никогда не привозил двор в Айронхолл. Тем не менее, он был в дальнем конце зала, сидя на престоле во всем блеске своей славы, под сверкающим небосводом мечей. Столы и табуреты были убраны. По обе стороны его окружала дюжина облаченных в голубые ливреи гвардейцев. Все остальные выстроились вдоль стен -- рыцари, магистры, другие клинки, кандидаты, слуги. И все они вопили во всю мощь своих легких, когда во главе почетного караула в залу вступил герой.
Он был готов проснуться в любую минуту.
Но все же мог наслаждаться, покуда сон продолжался.
Даже Амброз улыбался, хоть было известно, что король терпеть не мог, когда кого-то еще приветствовали в его присутствии. Ему не хватало короны и облачения, которое он носил, решая государственные дела, но на груди его красовалось несколько причудливых орденов. Он был достаточно внушительным. Как он умел.
И вот он поднялся! Короли никогда не поднимались, чтобы оказать честь кому-либо, кроме послов. Это не может быть правдой. Двадцать шагов... пятнадцать... десять...
– Гвардеец, стой!
– рявкнул Бандит.
Доблестный остановился и потянул Ловкость из ножен.
– Что ты делаешь?
–
– Э... Сир, он не связан, - даже Бандит был смущен.
– Сегодня, после...
– Связывать? Связывать? Зачем?
– Ммм, верность, сир...?
– Верность?
– взревел Амброз еще громче.
– Человек ради меня бросается со скалы, а вы сомневаетесь в его верности? Мы разрешаем лорду Роланду носить меч в нашем присутствии. И мы распространяем это решение на сира Доблестного. Верните человеку его меч!
Все еще словно во сне, Доблестный выполнил формальные процедуры у трона: три поклона, поцелуй королевских пальцев...
– Хорошо!
– сказал король, снова садясь.
– Теперь, сир Доблестный, встань рядом и расскажи нам, как и что ты сделал.
Его маленькие янтарные глазки с подозрением уставились на Доблестного.
Зал затихал. Казалось, все навострили уши, чтобы слышать.
– Плащ, сир. Я имею в виду, все из-за собаки. У неё было вырвано горло. И дверь в Кривом Проулке. Я толкнул её и вместо того, чтобы ударить его, она ударила меня. Только сильнее. А еще он выглядел прямо как я. Для меня, я имею в виду. Он для всех выглядел по-разному... и никогда никому не казался подозрительным, потому что всегда был знаком. Он фехтовал левой. И лучше -- я о том, что его серебристый плащ все отражал, но сильнее, - Доблестный сам не очень разбирался в своем объяснении.
– Он был ничтожным фехтовальщиком. Я мог бы убить его первым же ответом, но именно так и поступили Чефни и Демиз. Я бы погиб. Мне нужно было заставить его напасть на меня... Ваше Величество?
– И убить?
– Ээээ... да. Но он не хотел, потому что знал, что может случиться. Поэтому я позволил ему столкнуть меня за край. В смысле он не хотел этого делать, я имею в виду...
Зал загудел.
Король нахмурился.
– Но он мог убивать людей, когда того желал! Конечно, не все жертвы померли от попытки его убить. Так как ты узнал, что его плащ будет работать на тебя?
– Я, эм... позволил себе немного догадок. Я предположил, что он может каким-то образом отключить магию, но не посмеет этого сделать, сражаясь с опытным фехтовальщиком.
– Ммм?
– промычал король, словно нуждаясь во времени на раздумья.
– Погоди, сир Доблестный. Когда ты приехал, мы задавали вопросы... сестре Изумруд?
Сон становился все страннее, потому что теперь появилась Эм в фантастическом бальном наряде из зеленого шелка. Оборки, складки и длинный шлейф. Разноцветный синяк не делал зрелище более великолепным.
– Мы собирались выяснить, кто в ответе за этот глаз, Сестра?
– Недопонимание, сир.
– Отвечай!
Изумруд подпрыгнула, заставляя шлейф позади неё пойти рябью.
– Кандидат Сервиан, Ваше Величество.
– Кто?
– недоверчиво сказал король. Он нахмурился и огляделся вокруг, ища Великого Магистра.
– Где этот парень?
Великий Магистр выступил вперед, выглядя взволновано.
– Кандидат Сервиан!
– пронзительно крикнул он в зал.
– Многообещающий фехтовальщик, Ваше Величество, хотя я бы за ним... Сервиан!
Нет ответа.
– Иногда он склонен... Сервиан!
Тишина.
– Кандидат Сервиан не здоров, сир, - выступивший вперед сир Яростный отдал честь. Губа его была разбита, а на шее красовался синяк.