Серебряный шпиль

Голдсборо Роберт

— Господи! Хорошо, хорошо. Пойду, пойду!

Я отпустил его руку, и этот дурачок вознамерился снова ударить прямой справа. Но на сей раз я был настороже. Без труда парировав удар, я двинул его правой в челюсть и левой в солнечное сплетение. Он сложился как перочинный нож. Я был готов провести еще одну серию, но он лишь выл, зажав брюхо обеими руками. Наша однораундовая схватка собрала небольшую, но горластую аудиторию. Покажи ньюйоркцу что-нибудь забавное, и он сразу забудет про все дела.

— Знаю, знаю. Ты собираешься сообщить мне, что если бы был трезв, то уложил бы меня тремя, ну

в крайнем случае четырьмя ударами, — сказал я. — Не исключено, но маловероятно.

Выругавшись еще раз, он распрямился, скрипя зубами и сверля меня взглядом. Для меня осталось неясным, какого эффекта он хотел добиться этими действиями. Но спросить я не успел, так как он, все еще сквернословя, потащился по Третьей авеню.

Когда я вернулся в заведение, Карола бросилась мне навстречу.

— С вами все в порядке? — взволнованно спросила она. — О, я вижу, что не все — посмотрите на ваше лицо! — намочив бумажную салфетку в стакане с водой, дама приложила ее к моей щеке.

Я скривился от боли, что вполне могло сойти за улыбку.

— Это одна из причин, почему мистер Вулф столь щедро оплачивает мои труды.

Я обратил внимание на то, что многие посетители оставили свои места, а официантка пялится на меня так, словно я болен ветрянкой.

— О, прошу прощения, — пробормотала Карола, отнимая от моего лица салфетку, на которой виднелось небольшое красное пятнышко. — Он... Дерек— один из тех, о ком я недавно говорила, человек из прошлого, — пояснила она, когда мы уселись за свой столик. — Я не видела его много лет и не имела представления, что он живет в Нью-Йорке. Это еще раз говорит о том, что от прошлых ошибок скрыться невозможно. Они так или иначе настигнут тебя.

— Не согласен, и вам не советую верить в это. Самое время припомнить то, что я слышал много лет назад в воскресной школе о прощении грехов. Откуда вы знаете Маккея?

— Дерек был барменом в Кэтскиллсе, когда я там пела. Он все время клеился ко мне, но безрезультатно. Даже тогда, почти десять лет назад, он крепко пил.

— Вот как. С той поры он, видимо, не исправился. Приходилось ли вам встречать других из той прошлой жизни?

— Никогда. Это первый случай после моего замужества. Надеюсь, что и последний.

Я тронул скулу салфеткой: щека вздулась, но кровотечение прекратилось.

— Вернемся к Миду. Как вы полагаете, почему он это сказал?

— Не имею понятия. Когда появился Дерек, я как раз начала говорить, что Рой не был приятным человеком, но вам это уже известно из разговора с Сэмом и мной.

— Помнится мне, что в этой связи были употреблены слова «низкий» и «мелочный». Не могли Мид сказать что-то мистеру Ризу о вас и Вилкинсоне?

Внимательно изучив свои ногти, она задумчиво произнесла:

— Не думаю. Сэм рассказал бы мне.

— Но вы-то с ним не поделились?

— Нет.

— Хотя и были уверены, что он не усомнится в вас?

На глазах Каролы выступили слезы, и ее начала бить дрожь.

— Я испугалась. Я хочу сказать, что он знает... о моем прошлом. Так же как все остальные в «кружке веры». Я рассказывала, и все, кроме Роя, проявили понимание и морально поддержали меня. Но я по-прежнему стыжусь тех лет и считаю, что я хуже, чем все остальные.

—

Почему вы выбрали именно меня, чтобы рассказать о мерзкой выходке Мида?

Она вытерла слезы очередной бумажной салфеткой.

— Наверное, потому, что вы можете узнать об этом от кого-нибудь другого.

— Следовательно, вы подозреваете, что он говорил и с остальными о вас и Вилкинсоне.

Она вздохнула, и из ее нефритовых глаз выкатились две слезинки.

— Думаю, что да. Но это еще не все.

— Слушаю.

— Много лет назад у меня был ребенок. Я была не замужем, но отец, естественно, имелся. Он совершенно не интересовался ни мной, ни младенцем, но был готов платить за мое молчание. Я не захотела брать деньги — он был отвратительным типом, Арчи. Правда, я тоже была далеко не золото. — Сделав паузу, чтобы вздохнуть и глотнуть давно остывшего кофе, Карола продолжила: — Так или иначе, но я отдала младенца — это была девочка — для удочерения. Не имею представления, где она теперь. Ей исполнится пятнадцать. Об этом эпизоде моей жизни я не говорила в Серебряном Шпиле никому, даже Сэму. У меня не хватило мужества сделать это. Но Рою Миду удалось пронюхать и о ребенке.

— Каким образом?

— Этот год для меня — год так называемых старых друзей. Я сказала, что никого не встречала, но это не совсем так. Дерек — второй. Отец моего ребенка вылез из какой-то норы недель шесть назад. Он увидел мою фотографию и статью о церковном хоре в одной из местных газет. Теперь он не женат, нуждается в средствах и...

— И он стал шантажировать вас?

Карола с трудом сглотнула и сказала:

— Он прислал письмо в храм, адресованное «Старшему пастору — лично». Получилось так, что его распечатал Рой. Барни в это время сочетал приятное с полезным, отдыхая и выступая с проповедями в Австралии, поэтому вся почта шла через Роя.

— Готов держать пари — Миду эта корреспонденция очень понравилась, — заметил я.

— Конечно, — мрачно согласилась Карола. — Он примчался ко мне с письмом в руке. Автор требовал пятьсот долларов за «обещание помалкивать о том, что могло бы поставить Храм с Золотым Шпилем в неловкое положение». Эта скотина — его зовут Кайл — даже не мог назвать правильно цвет шпиля. Я уж не говорю о том, что ни один человек в здравом рассудке не станет шантажировать церковь. Меня — да, но не церковь же.

— Похоже, этот Кайл — настоящая лапочка. Что сказал Мид, показывая вам письмо?

— Рой с трудом скрывал свой восторг. Он с большой помпой заявил о том, что мог бы показать послание всем остальным, но делать этого не станет. Сказал, что разберется с Кайлом сам. При этом все время кривился и фыркал. Затем — Господи, как я ненавидела Роя Мида — он произнес: «Пусть, Карола, это послужит вам уроком. Я, конечно, исповедую всепрощение, как учит нас Господь, но все же должен сказать, мне трудно поверить в то, что вы отреклись от своих прошлых прегрешений. Один неверный шаг с вашей стороны, и я буду вынужден решать, как мне следует поступить с этим письмом». Рой Мид не понимал одного, Арчи. Никто, включая Сэма, не знал до конца о том, что происходило в те годы. Если бы Рой имел более полное представление об этом, он превратил бы мою жизнь в сущий ад.