Серебряный свет

Ardos Аноним

Руны на нагруднике ярко сияли, возвращая Мирину ясность разума и контроль над собою, а потому его ответ прозвучал намного спокойнее:

– Нет!

– Но проблема в том, что то-же касается и тебя, откроешься и нам конец! Как ты этого не понимаешь?!

– Извини...
– - он быстро успокоился, -- ...я потерял контроль над собой, когда увидел что эти отбросы ранили тебя. Никто кроме меня не смеет нападать на тебя! И за это я их уничтожу!

Драконы... как же с ними тяжело! Они импульсивны и яростны, а драконы Хаоса еще и безумны... хотя и преданны до конца своих дней.

– Эх, просто не забывай про доспех... а лучше уходи в мой мир -- там ты сможешь безбоязненно открыться.

–

Так и сделаю, -- кивнул дракон, и вскинул руки сплетая заклинание.

– Только пса оставь, -- я ткнул пальцем в екая напоминающего помесь собаки и тигра. Посмотрев на него Мир кивнул, взмахом руки переместил всех пленников, оставив лишь указанного мною, и посмотрел на Химари, -- все это время стоявшую за моей спиной и с интересом рассматривавшую его.

– Рад познакомиться с тобою, Химари, -- он прижал левую ладонь к груди и склонился.
– - Я, Мирин Астеро, побратим Юто, и я рад приветствовать килайши (досл. охраняющая тело) и подругу моего брата!

Химари поклонилась в ответ:

– Рада встрече с вами, господин Астеро, но разве мы знакомы?

Мирин поморщился:

– Просто Мирин, можно Мир, и только на ты, ненавижу это безликое вы! И отвечая на твой вопрос -- да мы знакомы, по крайней мере я с тобой, ведь все эти годы я был рядом.

– Рядом?
– - удивилась нэко, -- но я тебя не видела!

– Естественно -- рассмеялся Мир, -- я ведь не хотел что-бы меня увидели, и уж не сочти насмешкой -- но ты бы не заметила меня, даже если бы я стоял перед твоим носом.

Химари зло сверкнула глазами, и я поспешил вмешаться, пока беседа не обрела нежелательный поворот... Химари то сдержится, а Мирин? Он ведь еще не считает ее семьей...

– Хватит уже любезностями обмениваться, -- кошка ограничилась взглядом, -- у меня уже скулы сводит от такого вежливого и мирного тебя! И вообще, Мир, вали уже!

– Сейчас, сейчас, только посмотрю что ты хочешь сделать с этим духом.
– - покачав головой, я отвернулся от веселящегося дракона и подошел к екаю. Короткий взгляд на Мирина, и цепи с легким звоном растворяются в воздухе. Взвизгнув, екай упал на землю и оскалившись неловко приподнялся на дрожащих выломанных лапах.

– Не бойся песик, -- я присел на корточки и погладил его по голове, игнорируя оскаленную пасть, -- ты был плохим псом, обижал других, слушал не тех хозяев, -- хватаю его за загривок, вздергиваю голову и смотрю в глаза, в них лишь страх и обреченность -- но теперь все изменится... для тебя! Ты обретешь нового хозяина.

У екаев зачастую нет материального тела. Их тела -- сгущенный эфир, чья плотность и структура зависит от сознания, вида, степени развития, обличья (в человеческом облике их тела абсолютно материальны) и многих других параметров, среди которых контроль разума и магии играет не последнюю роль. Потому и принято разделять аякаси на девять (вернее десять) степеней развития. От первой -- низший круг, до девятой -- высший, или полубожественный. За высшими стоят Легендарные аякаси -- та же Тама, Шутен и иже с ними, и уж совсем высоко стоят достигшие десятой степени, -- полноценные божества (не путать с синтоистскими божествами, где имеющий пару последователей уже бог).

Эта система выставлена самой природой, в соответствии с иерархией духов, что разделены на ранги, каждый из которых определяет их развитие (низший ранг -- маленький сгусток магии без разума, с обрывками инстинктов, а высший ранг, имеет душу, полноценный разум и могущество как у иного бога).

Правда и тут видно отличие екаев от истинных духов: в среде духов слабые не могут напасть на сильных, даже если их в стократ больше, это заложено в их сути. Ну, а екаи могут. Могут напасть на более сильного соперника, чем

показывают свою близость к материальным существам -- людям, эльфам и прочим... Хотя тут следует учитывать что каждый следующий ранг повышает силу аякаси от трех до десяти раз, и екай даже шестой степени развития с трудом пробьет ауру екая девятой. И почти единственный способ для более слабых екаев, убить более сильного противника -- завалить его толпой, или запечатать, -- излюбленный способ экзорцистов. (высшего екая убить по настоящему -- тяжело, поскольку в момент гибели их душа раскалывается и каждый осколок несет в себе отпечаток структуры души... а там уже главное найти подходящего реципиента)

И да, чем плотнее эфир тела аякаси тем больше от него остается после смерти. Тела сильных, или более развитых, ну или тех кто ближе к материальному миру (как Химари) екаев могут храниться довольно долгое время (до столетий), тела слабых, или утративших большую часть сил, развеиваются в мире (Кстати, потому от некоторых екаев остаются некоторые органы или вещи -- это следствие того что высвобожденная энергия тела воплощается в той или иной форме)

Но к чему я веду: аякаси разные, но их тела в истинном обличье -- эфир, а с ним мне работать легче чем с плотью...

Намного проще.

Солнце, оно согревает, освещает, дарует жизнь и в то-же время убивает. Оно разное, и именно его силу я взял в основу создаваемого аякаси. Самым тяжелым было создание личности, и оформление разума, остальное далось намного проще. Скомпоновав облик, способности и разум создаваемого духа в одно целое я подивившись легкости манипуляций даже без Грёзы, одним волевым усилием воплотил желаемое в действительность. Полыхнув золотом в моей руке появилась небольшая переливающаяся искорка, -- которую я тут -же впечатал в лоб духа и поспешно отошел. Душа пса приняла золотую искру, и смялась в невесомый комок ажурных нитей, переплавляясь в горниле Творения, перерождаясь в нечто иное. Процесс был безумно болезненным -- екай выгнулся дугой, послышался хруст костей, краткий визг, по темной шкуре поползли золотые полосы, и дух... взорвался неистовым золотым огнем, выжегшим все на десяток шагов вокруг.

Когда пламя спало мы смогли полюбоваться лежащим в эпицентре взрыва екаем. Его лапы дрогнули, он приподнял голову и медленно неуверенно встал, давая разглядеть себя во всей красе.

Лев!

Громадный лев, чья шкура переливалась расплавленным золотом, отбрасывая солнечные зайчики по всей поляне, грива ярко сияла солнечным светом, а глаза были двумя колодцами солнечной пыли.

Он встряхнул несколько раз гривой, взревел, -- вторично выжигая солнечной аурой землю до состояния оплавленного зеркала, подымая клубы пара, прошел вперед, и выжидающе остановился в трех шагах. Отпустив свои многострадальные уши (а Химари то, еще хуже пришлось) я безбоязненно подошел к нему, протянул руку. Лев был громадным и превосходил меня в росте почти вдвое, будучи по грудь взрослому человеку в холке. С легким фырканьем он ткнулся покатым лбом в ладонь, и я погладив его по носу, доверительно сообщил:

– Твое имя... Солнечный лев Сураи.

Он лизнул меня в лицо громадным, грубым, шершавым языком, и отплевавшись я схватил его за гриву ведя к застывшим наблюдателям.

– Вот, познакомитесь, это моя лошадка -- лев Сураи.

– Ты в своем репертуаре -- расхохотался Мирин и исчез вместе со своими рабами.

– Химари?!
– - кошка, застывшая как кролик перед удавом, -- в роли удава был стоящий в полуметре от нее Сураи -- медленно повернула лицо.

– Юто, что это?!

– Котенок -- пояснил я с невозмутимой миной, -- прибился случайно, вот я его и подобрал. Не бойся, он хороший, мурлычет, дает себя гладить и мышей ловит.