Серебряный век фантастики (сборник)
Шрифт:
– Хочешь, сейчас Петька позвонит?
– Ой, конечно!
– Пожалуйста! – я широким жестом указывал на телефон, и тот начинал звонить.
После двух таких импровизаций Светка стала приставать, чтобы я снова организовал звонок. Это было не в моих силах.
– Нет настроения, – говорил я. – Понимаешь, на это затрачивается психическая энергия…
– Серенький, ну пожалуйста!
– Попробую. На днях… – обещал я.
Наконец он позвонил. Светка пришла после разговора надутая:
– Видишь, он сам позвонил. Без твоей помощи.
«Посмотрим,
Через пять минут, совершив прыжок и разыграв спектакль предсказания звонка, я удостаивался восторженного поцелуя сестры.
Скоро я стал замечать, что предсказания приносят мне все меньше удовольствия. Напротив, стало явственно вырисовываться чувство определенного неудобства, я бы даже сказал – стыда. Наблюдая, как простодушно изумляются или радуются мои друзья и близкие при повторе жизненного момента, как они волнуются, я чувствовал себя подлецом. Я знал результат заранее. Все равно что смотреть запись футбола по телевизору, зная счет, когда рядом искренне волнуется товарищ, не знающий этого счета.
Я решил прорицать только в случаях крайней необходимости, когда есть возможность реально помочь людям.
Такой случай представился.
Макс в воскресенье утром поехал с отцом на подледный лов. Была середина апреля. По радио предупреждали, что выход на лед опасен.
В понедельник, придя в школу, Макс сообщил, что на его глазах оторвало льдину с пятью рыбаками, среди которых был друг отца. Льдину унесло в залив. Рыбаков искали вертолеты, но не нашли. Вероятно, все утонули.
После уроков я отправился домой и перевел часы на два дня назад, чтобы сообщить Максу о возможном несчастье.
– Туда, куда вы собираетесь, ехать нельзя. Может оторвать льдину, – сказал я.
– Ты точно знаешь? – обеспокоенно спросил Макс.
– Точно.
Моя репутация прорицателя была настолько велика, что он не осмелился спорить.
– А куда мы едем? – спросил он.
– Как куда? На рыбалку.
– В какое место? Мы с отцом еще не знаем. За нами должны заехать.
«Вот тебе и раз! – подумал я. – Я же забыл спросить у него, где они были».
– Никуда нельзя. Сидите дома, – сказал я. – И другим скажите.
– Да это и по радио говорят. Все равно все едут… – засомневался Макс.
– Я тебе говорю – пятеро утонут! – разозлился я.
– И мы с отцом? – поинтересовался он.
– Вы – нет, – неохотно признался я.
– Тогда какого черта! Мы едем.
– Слушай, ты! Сиди дома, говорят! И особенно посоветуй сидеть дома приятелю отца! Он, считай, уже труп! – заорал я, не зная, как его убедить.
Макс испугался, обещал поговорить с отцом, хотя сомневался в том, что тот поверит моим предсказаниям.
Мы вышли из школы.
– Слушай, а может, обойдется? – с надеждой спросил Макс.
– Пятеро утопленников. Я сказал, – прохрипел я, как Жеглов в кинофильме «Место встречи изменить нельзя».
Внезапно я заметил на улице скопление народа. Стояла милицейская машина,
Когда мы подбежали, в открытый рафик вдвигали носилки. На них лежала девочка. Ее только что сбил грузовик.
– Видишь! А ты не веришь, – сказал я Максу.
– Так это же… – опешил он.
Я вернулся домой злой. Делаешь людям добро, а они не хотят верить! Но что-то еще сидело в душе. Какая-то зловещая догадка.
И вдруг меня осенило. Девочка! В прошлую субботу, до прыжка, мы с Максом не видели никакого уличного происшествия. Правда, мы с ним и о рыбалке не разговаривали. Тогда мы просто собрали портфели и пошли домой. Может быть, девочку сбило позже? Вряд ли… Если бы возле школы случилось такое, нам бы наверняка сообщили об этом в понедельник, чтобы еще раз напомнить о необходимости соблюдать правила движения. Выходило, что это я убил девочку своим возвращением назад. Рыбаков спас или не спас – еще неизвестно, а девочку уже угробил. Вот она, непредвиденная флуктуация хода времени…
Я схватил часы и опять полетел назад, в школу. Во времени, разумеется. На этот раз я не стал предупреждать Макса, а сразу повлек его за собою на улицу.
– Куда ты летишь? – недоумевал он, едва поспевая за мною.
– Нужно предотвратить несчастье!
Мы прибежали к тому месту и проторчали там битый час, кидаясь на всех мало-мальски похожих девочек, дабы предотвратить беду. При этом едва не угодили в милицию. Происшествия не случилось, однако я не уверен, что благодаря нам. Неизвестно, проходила ли мимо та девочка. Неизвестно, проезжал ли тот грузовик, ибо номера я не запомнил. Может быть, в этом повторе времени девочка пошла по другой улице? Откуда я знаю!
«Да, это тебе не повторение гола по телевизору, – подумал я. – Тут все тоньше».
Макс негодовал.
– Может, ты скажешь, наконец, чего мы здесь мечемся?! Чего ты бросаешься на третьеклассниц?!
– Мы спасли человека, – сказал я ему, вытирая пот. – Теперь спасем еще пятерых.
– Ну ты логопед… – протянул он.
И я начал снова рассказывать про льдину, убеждать. На этот раз Макс практически мне не поверил, но обещал все же сказать отцу об опасностях подледного лова в апреле. Настроение у меня было испорчено на два дня.
В повторный понедельник Макс, сияя, рассказал, что они все же ездили на Финский залив, никого не оторвало, никто и не думал тонуть.
– Вот так, прорицатель! – сказал он язвительно.
Этот случай заставил меня крепко подумать о своих возможностях. Не переоцениваю ли я их? Заманчивая перспектива стать благодетелем человечества, исправлять роковые случайности на поверку оборачивалась томительной беготней по времени, этаким мельтешением; причем когда я довел этот вариант до логического конца, то получилось, что я вообще не смогу двигаться дальше, буду вечно торчать, а вернее, дрожать возле какого-то момента времени, хотя бы в ту же прошедшую субботу.