Серебряный век в социокультурном измерении

Воскресенская Марина

Нельзя не согласиться с суждением О. Ронена, что наименование «Серебряный век» и его содержание «утратили и авторство, и большую часть своего конкретного первоначального смысла» [16] . Этот первоначальный смысл исследователь и попытался восстановить, опираясь в своем анализе прежде всего на источники, относящиеся к самой рассматриваемой эпохе. При этом едва ли не любое упоминание слова «серебряный» в художественных и публицистических произведениях того времени рассматриваются в его книге как самоназвание эпохи. Прихотливая кружевная вязь построений О. Ронена, обыгрывающая встречающееся у самых разных авторов и в самых разных контекстах это прилагательное, весьма искусно (и искусственно!) вплетается в аналитические рассуждения о термине «Серебряный век» и о сути обозначаемых им явлений. Думается, указания на употребление слова «серебряный» в русской поэзии рубежа XIX – ХХ столетий (или более поздних текстах, но отсылающих к той эпохе) недостаточно для генетического анализа термина. Поэтические средства выразительности сами по себе никак не подкрепляют ни обоснование термина, ни его развенчание, хотя и могут служить своеобразными маркерами самосознания, саморефлексии современников. В этом смысле некорректна даже ссылка на известные строки из ахматовской «Поэмы без героя»: «И серебряный месяц ярко / Над серебряным веком стыл», которые истолкованы О. Роненом как определение

эпохи кануна Первой мировой войны [17] . Что здесь имела в виду А. А. Ахматова, мы можем только догадываться: может быть, и в самом деле рубежную эпоху, может быть, таким способом она выражала свое субъективное переживание времени, а может быть, образ был навеян какими-то сугубо личными обстоятельствами… Более того, каждый читатель имеет право на свои собственные догадки и трактовки, коль скоро речь идет о художественном произведении. К научному дискурсу и пресловутому спору о терминах все это не имеет отношения. Упоминания выражения «Серебряный век», встречающиеся в критике и публицистике рубежа XIX – ХХ столетий, тоже не могут восприниматься как научный термин и даже как самоназвание эпохи (которое могло бы появиться только на основе осознания ее внутреннего единства и целостности). Метафора эта и в данном случае у разных авторов прилагалась к разным временным пластам и к разным творческим именам и явлениям (примеры подробно рассмотрены в книге О. Ронена, что снимает необходимость заново их приводить). Не наблюдалось в то время ничего похожего на общее, устоявшееся, разделяемое всеми истолкование выражения «Серебряный век». Единственное, что объединяло различных авторов, так это несколько уничижительный оттенок смыслов, вкладываемых в него: в гесиодовско-овидиевском ключе под ним понимались культурные явления второстепенного порядка по сравнению с некими высшими образцами, однако конкретный их перечень каждый раз выдвигался заново.

16

Ронен О. Серебряный век как умысел и вымысел. С. 31.

17

См.: Там же. С. 46–69.

Даже если признать (с весьма существенными оговорками) эти разрозненные и разноплановые примеры в качестве фактов самоназвания культуры, приблизимся ли мы к пониманию ее истинного содержания? Варианты самоназвания эпохи в своем изначальном значении помогают нам «расшифровать» некоторые элементы саморефлексии культуры начала ХХ века. Однако можно ли их считать терминами, то есть выражениями, употребляемыми в специальном научном значении? Когда мы размышляем о смысловом наполнении словосочетания «Серебряный век» применительно к конкретной эпохе, очень важно определить, откуда оно ведет свое происхождение: из саморефлексии культуры (то есть придумано ее творцами) или из последующей исследовательской рефлексии. Необходимо учитывать разницу между этими мыслительными категориями. Научное познание осуществляется посредством рефлексии, а не саморефлексии. Уместно повторить хрестоматийное: «…язык объекта не может выступать в качестве собственного метаязыка» [18] . Сегодняшнее употребление словосочетания «Серебряный век» в качестве термина включено в метаязык, то есть в язык описания. Его употребление творцами культуры рубежа XIX – ХХ столетий лежало в иной категориальной плоскости. Суждение Серебряного века о самом себе – важнейший источник исследования картины мира, миропонимания, способов мышления той поры, это живое свидетельство культурно-исторической эпохи, запечатлевшее ее характерные ментальные черты, но отнюдь не аналитическая выкладка по данному поводу. Серебряный век не мог сам себя адекватно описать и всесторонне проанализировать, поскольку его творцы, находясь внутри конкретно-исторической ситуации, мыслили и выражались языком культурной эпохи, а не исследовательским метаязыком (другими словами, говорили на языке объекта, а не на языке описания).

18

Лотман Ю. М. О типологическом изучении культуры // Лотман Ю. М. Статьи по семиотике культуры и искусства. СПб., 2002. С. 97.

О. Ронен a priori исходил из убеждения в полной тождественности смыслов, вкладывавшихся в выражение «Серебряный век» современниками той культурно-исторической эпохи, и сегодняшнего его понимания. Неприятие им этого выражения связано с тем, что отдельные критики и мыслители рубежа XIX – ХХ столетий, следуя античной традиции «металлической» символизации эпох, трактовали творческие процессы своего времени как нечто второсортное, сниженное в ценности по сравнению с Золотым веком русской литературы, и именно поэтому современные им литературные тенденции именовали «Серебряным веком» русской поэзии. О. Ронен, расценивающий этот период как один из величайших взлетов в истории русской поэзии, считает подобные трактовки оскорбительными и незаслуженными, в чем исследователь, безусловно, прав: сегодня найдется не много сторонников мысли, что культурная эпоха рубежа XIX – ХХ столетий оказалась менее ценной, чем Золотой век русской культуры. Однако с течением времени выражение «Серебряный век», в сущности, превратилось в термин и в качестве такового обрело новый смысл. Не стоит упускать из виду, что в своем современном звучании словосочетание «Серебряный век» выражает совершенно иное содержание. Современники эпохи (не все, но те, на которых ссылается О. Ронен) пытались выделить ее «золотых» и «серебряных» представителей, то есть оценивали степень их одаренности. Это подход скорее критика, чем историка. Историку культуры важнее проникнуть в мировоззренческое содержание творчества и уже исходя из этого дать анализ тех художественных форм, в которых запечатлена духовная ситуация времени, мирочувствие, мироощущение, миропонимание эпохи. Вопрос об уровне таланта конкретных творцов отходит здесь на второй план.

Именно в этом направлении и смещаются акценты в употреблении термина «Серебряный век»: он теперь вовсе не означает явления низшего порядка; это имя, наименование эпохи, а не ее оценка. Сравнение с Золотым веком в историческом исследовании вполне уместно и даже необходимо, но оно должно быть не качественным, а типологическим. В данном случае отсылки к античной мифологической схеме, рисующей смену поколений в процессе устройства миропорядка как деградацию от золотого века к серебряному и далее по нисходящей вплоть до железного, не адекватны ситуации рубежа XIX – ХХ столетий. Подобные аналогии страдают натяжками и аберрациями и потому бессмысленны; думается, их следует избегать. Немаловажно учитывать и то обстоятельство, что в сегодняшнем понимании термин «Серебряный век» вышел за пределы поэтического творчества и распространяется теперь на культурный процесс в целом.

Вопреки призывам О. Ронена, термин «Серебряный век», при всей своей расплывчатости, метафоричности, «ненаучности», продолжает достаточно активно функционировать в современном культурном обиходе. Это выражение не только не исчезло, напротив, оно медленно, но верно движется в направлении «от мифологии к научности» [19] .

Сегодняшние его смыслы не совпадают с теми, которые анализировал в своей книге О. Ронен, и это не позволяет нам согласиться с негативными оценками наименования «Серебряный век». Сегодня оно перестало восприниматься как обозначение периода литературного и культурного упадка по сравнению с Золотым веком русской культуры (даже декаданс, столь примечательный штрих в облике той культурной эпохи, в наши дни вряд ли может трактоваться как ее основное содержание или признак ее духовного вырождения). Несколько сместив свои аксиологические акценты, теперь выражение «Серебряный век» мыслится как обозначение комплекса определенных конкретно-исторических явлений и процессов в русской культуре конца XIX – начала ХХ столетия. Другое дело, что дискуссии по поводу содержательного наполнения этого комплекса далеки от завершения. Вхождение термина в научный оборот (как в отечественной, так и в зарубежной гуманитаристике) указывает на то, что за ним стоит по-настоящему значимое явление, требующее не отрицания, а глубокого и тщательного изучения. Его замалчивание, игнорирование не имеет ничего общего с критическим подходом. Явление это оказалось очень сложным для исторического и культурологического анализа. Не оттого ли научная среда так и не решается на серьезное типологическое исследование Серебряного века, а обыденное сознание, пресытившись многочисленными скандальными фактами из его истории, утратило интерес к культурной эпохе и ее творцам? Однако можно ли считать данное обстоятельство подтверждением несостоятельности термина «Серебряный век» и обоснованием отказа от дальнейшего изучения обозначаемого им явления?

19

Березовая Л. Г. Серебряный век в России: от мифологии к научности (к вопросу о содержании понятия) // Новый исторический вестник. 2001. № 3 (5). С. 4–16.

Вне зависимости от авторства и первоначальных смыслов термин давно зажил своей жизнью. Вообще, думается, авторство терминов любопытно, но не принципиально. Что изменится в нашем восприятии культурно-исторической эпохи, если мы доподлинно установим изобретателей таких, к примеру, названий, как «Реформация», «Ренессанс», «Просвещение», «классицизм», «романтизм» и т. п.? Даже если нам удастся во всей полноте воссоздать изначальные смыслы, вкладывавшиеся в эти наименования их создателями, у нас останется собственное, сформированное определенной культурно-исторической и историографической традицией их понимание. Кто бы ни был автором термина «Серебряный век» в приложении к культурным реалиям рубежа XIX – ХХ столетий (а как метафора он вполне мог родиться одновременно во многих умах), сегодняшнее его смысловое наполнение не обязательно должно совпадать с первоначальным. Поэтому в научных изысканиях важнее определиться с современным его пониманием. Этимология вещь далеко не второстепенная в процессе исследования, однако не будем забывать, что слова по мере развития языка и общества нередко меняют свое значение, причем такое случается и с терминами.

О. Ронен категорично утверждал: «В наши дни название осталось в употреблении историков искусства, критиков и литературоведов как стершийся и утративший свой первоначальный, да и вообще какой бы то ни было аксиологический смысл, но не лишенный жеманности классификационный термин, применяемый за неимением лучшего» [20] . Порой ученый так далеко заходил в критике «неправильного» термина, что совершенно отказывал ему хоть в какой-нибудь содержательности: «Выражение “серебряный век” предполагает определенную ущербность, подражательность, вялость, блеклую стилизацию и повальную болтливость… Поэтому менее искушенный читатель так часто отождествляет “серебряный век” с эстетикой и бытом популяризаторов, подражателей и модничающих эпигонов второго, а то и третьего сорта…» [21]

20

Ронен О. Серебряный век как умысел и вымысел. С. 114.

21

Там же. С. 123–124.

Трудно согласиться с исследователем в том, что «неудачный» термин затушевывает принадлежность к рассматриваемой культуре упоминаемых им в данной связи Анненского, Блока, Цветаевой, Волошина. Важно также обратить внимание и на такой аспект: полноправными представителями Серебряного века являются не только выдающиеся художники и мыслители, но и те малоизвестные или вовсе безвестные их современники, которые дышали с ними одним воздухом, говорили с ними на одном культурном языке, были охвачены общими с ними духовными устремлениями. К Серебряному веку как к целостной культуре принадлежали все творческие «эшелоны» – и первый, и все последующие. Исключать из него эпигонов и даже тех, кто вошел в историю этой культуры не столько своим творчеством, сколько специфическим образом жизни, значит заведомо искажать историческую картину. Глубинная внутренняя сущность культурноисторической эпохи заключена не в ее творческих вершинах как таковых, а в том мироощущении, которое в них выражено.

Позиция отрицания лишена научной эффективности, она не дает ничего для более глубокого понимания эпохи, для генетического и типологического анализа. Не продуктивнее ли вместо поисков «лучшего» термина осмыслить содержание уже имеющегося, спонтанно вошедшего в научный оборот и обыденное сознание? Может быть, вслед за подлинным осмыслением той реальности, которая за этим термином скрывается, за прояснением ее сути и появится более адекватный термин. Или окончательно будет утверждена правомерность уже существующего. Пока же гуманитарное познание не располагает даже более или менее удовлетворительным определением Серебряного века.

Автор полемической монографии, с его слов, «проследил происхождение и смысл понятия “серебряный век” по основным его источникам в русской критической мысли двадцатых годов…» [22] . При этом сколько приведено источников, столько обнаруживается и различных толкований этого выражения. Каждый из упомянутых в книге авторов вкладывал в него свой субъективный смысл. С течением времени ясности в этом вопросе не прибавилось. В этой связи невозможно не разделить мнения Л. Г. Березовой: «Здесь мы встречаемся с классической ситуацией в историографии, когда непроработанность термина закрывает путь к дальнейшим конкретно-историческим исследованиям. Познавательный потенциал понятия “Серебряный век” не только не исчерпан, но едва ли начат. Интеллектуальное конструирование мира культуры начала ХХ века, как в глухую стену, упирается в отсутствие ее внятных типологических оснований. Искусствоведы прошли свою часть пути – дело за историками и культурологами» [23] .

22

Ронен О. Серебряный век как умысел и вымысел. С. 110.

23

Березовая Л. Г. Серебряный век в России… С. 5.