Серебряный ветер
Шрифт:
Над озером описывал круги небольшой ястреб. Сильный хищник парил с неторопливой уверенной грацией. Аделина отпустила поводья и внимательным взглядом окинула долину, частокол вокруг дома, холмы, окружавшие дом и поля. Если отец не изменит решения, она, возможно, даже не успеет навестить полузабытые любимые места своего детства. Ястреб, летящий высоко над головой Аделины, видел в тот день в долине Кардока больше, чем увидит Аделина в грядущие годы.
Поля оказались просторнее, чем помнилось Аделине. Стерню сожгли, и они чернели от маленького озерца до вершин
Аделина взяла поводья и повернула кобылу к дому. Рядом с частоколом, между часовней и стеной, приютился практически не тронутый заморозками лекарственный огород. Там были растения на все случаи жизни. Если женщина постигнет ремесло, она может вылечить любую болезнь или вызвать недуг. Аделина соскочила с лошади и подошла к грядкам, гадая, какое из растений может заставить молодую здоровую женщину слечь с лихорадкой на денек, чтобы никто не посмел отправить ее, больную, в путешествие.
— До сих пор нам везло с погодой, мороз не досаждал.
Майда завела вьючную лошадь за ограду и сейчас, одетая в платье из отличной темной шерсти, стояла в дальнем углу огорода и улыбалась.
Аделина улыбнулась в ответ.
— Куда вы направляетесь? — спросила девушка.
— В хижину пастухов на холме. Переметные сумки были туго набиты.
— А разве пастухи не спускаются вниз, чтобы зимовать поближе к дому?
Майда пожала плечами:
— За несколько прошедших лет стада разрослись, кто-то должен зимовать на южных склонах.
Аделина взглянула на разбитую дорогу, извивавшуюся по пастбищу.
— Далеко идти?
Майда проследила за взглядом Аделины.
— Не очень, однажды ты сможешь пойти со мной.
— Через два дня я должна уехать. Отец отсылает меня к Раису на зиму.
Аделина внимательно наблюдала за Майдой. Она уловила в ее взгляде легкое сожаление, но не удивление.
— Тогда мы отправимся туда весной, когда вернешься. — Майда улыбнулась Аделине на прощание и повела лошадь мимо тронутых инеем растений к началу узкой дороги.
— Майда!
Женщина остановилась в нерешительности и оглянулась:
— Как долго ты здесь живешь?
— Четыре года. Четыре года и одно лето. У Раиса было больше ткачих, чем шерсти. Трое из нас отправились сюда. — Майда устремила взгляд на хлипкую ограду за спиной Аделины. — Твой родственник Райс живет в собственном замке, огороженном глинобитной стеной. Там ты будешь в большей безопасности, чем здесь.
— Конечно. — Аделина взяла под уздцы свою лошадь и побрела к воротам. Если отец вышлет ее из долины, то ни он, ни его родственник Райс не ускользнут от гнева Лонгчемпа.
Никто не остановил Аделину, никто ни о чем ее не спросил, когда она вернулась домой. Петронилла у конюшен отчитывала испуганного Хауэлла.
— Признайся, растяпа, что ты потерял одну из сумок! Хауэлл попытался проскользнуть мимо разгневанной фурии в конюшню, но Петронилла накинулась на него с кулаками,
— Я привел лошадь сюда, в конюшню, у тебя на глазах. Ты смотрела, как я распрягал и разгружал кобылу. Ты следила за каждым моим движением.
Парень в отчаянии закатил глаза.
— Тогда, если ты правду говоришь, сумка должна валяться на поляне в нескольких милях отсюда, там, где ты и твои сподручные чуть не затеяли драку, грубияны!
— Ничего бы не случилось, если бы ты не закричала и не испугала моего коня.
— Я ведь велела тебе, недотепа, держаться подальше от нашей вьючной кобылы. Если бы ты меня послушал, мы бы не потеряли сумку. Возвращайся и привези ее сюда.
— У меня и так дел полно.
— Отговорки!
— Ладно, ладно, успокойся. Я должен помочь Майде отвезти еду пастухам. Из-за тебя она отправилась одна. Я завтра поищу твою сумку.
Петронилла, раскрасневшаяся и злая, схватила Хауэлла за руку.
— Сегодня же отправишься ее искать. — На лице Петрониллы появилось хитрое выражение. — Я тебе не верю. Если ты должен отправиться следом за Майдой, возьми и меня с собой.
Хауэлл стряхнул руку девушки.
— Я и так уже опоздал. — Хауэлл посмотрел поверх головы Петрониллы и вздохнул. — Твоя госпожа ждет, пока ты отойдешь от двери.
Аделина перевела взгляд с малиновой физиономии Хауэлла на красное лицо Петрониллы. Она протянула поводья служанке и отдала плащ.
— Возьми мою лошадь, сегодня прекрасный день для прогулки верхом.
Аделина отвела взгляд от сконфуженной физиономии Хауэлла и пошла погреться в дом. Отца ее в зале не было, а служанка, вытирающая стол, все равно ничего бы ей не сказала о том, в каком отец настроении.
Из кратких ответов служанки Аделина узнала, что некоторые из домочадцев, кого она хорошо помнила, но не увидела в доме по возвращении, перебрались на запад, подальше от патрулей и нормандских баронов. Из тех, кто остался с Кардоком, она не многих помнила в лицо, а еще меньше по именам. Чем же встретит ее отчий дом по возвращении из нового изгнания? Останется ли в живых хоть кто-то из тех, кто ей памятен и дорог?
Ночь пришла слишком скоро, Аделина никак не могла уснуть. Если бы не угроза отца отослать прочь из дома, подробный отчет Петрониллы о том, как грязно живут люди одной с Аделиной крови в убогой хижине на холме, перемежавшийся сетованиями на холод и отсутствие уюта, усыпил бы ее. Петронилле отчасти удалось нагнать на Аделину дрему, и та начала клевать носом, но тут служанка сообщила нечто такое, от чего сон как рукой сняло.
В пастушьей хижине жили военные. По крайней мере шестеро из них точно не были пастухами. Все обитатели хижины на холме были на редкость мощными и рослыми. Эти пастухи с холодными глазами цвета стали производили более грозное впечатление, чем стражники, жившие в доме, — те, что выезжали в дозор с Кардоком. Они сидели на поляне перед хижиной, как рассказывала Петронилла, и играли в кости. Вид у них был весьма неприветливый — Петронилла не решилась даже к костру подойти.