Серебряный змей в корнях сосны
Шрифт:
– Хршш… Хршшш… – паучиха издавала беспомощные звуки, похожие одновременно и на злобное шипение, и на страдальческие стоны. Но Хизаши не чувствовал жалости.
– Эту дзёро-гумо я встретил в лесу, – пояснил он Учиде. – Тогда она была похожа на обычного ёкая, разве что ее окутывал слабый покров демонической энергии. А потом она внезапно превратилась в демона, напавшего на деревню. И вот она здесь.
– Хэээби… – простонала паучиха и приподняла голову. – Ты пришшел за местью?
– Кому мне мстить? – усмехнулся Хизаши. – Тебе? Трусливой обманщице, которая даже демоном нормальным стать не сумела? Ты слишком высокого мнения о себе, посмотри,
Бледное лицо с тремя глазами исказилось от злости, тело дернулось, но гумо не смогла подняться – две из восьми ее конечностей отсутствовали, и еще одна была странно изогнута. Удивительно, как ей вообще удалось проделать весь этот путь до гнезда.
– Он предал меня! – воскликнула она, и ядовитые жвалы яростно задвигались. – Мои дети еще не успели вылупиться!
В темноте мелькнуло острое лезвие, и кончик нагинаты уперся гумо в грудь.
– Ты впустила в себя тьму, ты будешь наказана.
Хизаши посмотрел в алый глаз во лбу паучихи и увидел в нем подлинное отчаяние. Раненая, обманутая, слабая, она умрет в окружении своих еще не вылупившихся детей. Человеческая часть Хизаши вдруг дрогнула, и он поднял руку.
– Подожди. Давай выслушаем ее.
– Ёкаи лгут, – возразил Юдай.
– Не путай нас с демонами. И посмотри, в таком состоянии есть ли смысл лгать?
Дзёро-гумо пригнулась к земле и кое-как подтянула под себя сломанную ногу.
– Я все расскажу, если пощадите моих детей.
Ее голос стал заискивающим, тонким, но Учида ни на миг не ослабил хватки на древке копья.
– Спрашивай, – проронил он нехотя. – Но быстро.
Хизаши на всякий случай раскрыл веер и приготовился защищаться, а потом шагнул почти вплотную к тяжело вздымающемуся, покрытому жесткой черной щетиной боку.
– Кто такой твой хозяин? Что он за существо?
– Пхшшш, – выдохнула паучиха и будто бы стала еще меньше в размере. – Он не показывал лица, но… Никто бы не посмел его ослушаться.
– Это человек? Ёкай? Демон?
На этот раз гумо задумалась перед ответом.
– Это… Это был…
Она внезапно дернулась, поджатые конечности с неожиданной силой распрямились, и дзёро-гумо поднялась, заняв собой большую часть пространства. Хизаши отскочил и успел заметить сверкнувшую алым демоническую метку между полных женских грудей. Она была похожа на выжженный в плоти глаз со спиралевидным зрачком и разорванную вертикальную линию по центру. Метка вспыхнула и исчезла, а паучиха с ревом атаковала Юдая. С такого близкого расстояния никто бы не смог уклониться, и фусинец отлетел к земляной стене и прилип – нору изнутри покрывала сеть тончайшей клейкой паутины. Тяжелая нагината подавила часть паучьих яиц, и из них полилась едко пахнущая мутная жидкость.
– Убей ее! – закричал Юдай.
Казалось, дзёро-гумо совсем потеряла над собой контроль, ее тело было напряжено, грубые волосинки на теле торчали, от каждого ее движения лопалось все больше и больше яиц – она сама безжалостно давила их, будто совсем не замечала.
– Что ты творишь?! – попытался Хизаши докричаться до ее разума. – Остановись, не позволяй ему тобой управлять!
Два обычных глаза на искаженном женском лице закатились, и белки налились кровью, а третий закрылся. Хизаши едва успел отпрыгнуть, когда ядовитый коготь вонзился в то место, где он только что стоял. Талисманы кончились, Учида не мог вырваться из липкого плена, и все, что у Хизаши оставалось, это нечеловеческая ловкость и верный веер.
Он
Следующий взгляд достался самой паучихе. Она ревела и в бешенстве раскидывала пустые мягкие скорлупки, разбрызгивая по земле вонючую жижу и не до конца оформившиеся мелкие тельца. Вокруг гумо клубилась живая тьма, похожая на клубы черного дыма, повторяющие ее очертания. Их источник находился в груди – точнее, в демонической метке. В этом месте сквозь дымку просвечивала алая пульсация в форме незавершенного глаза со спиралью внутри. Но вот доуман растаял, и Хизаши едва успел выставить перед собой раскрытый веер, как его откинуло на Учиду.
– Возьми Кэйдо, – сказал Юдай. – Быстрее!
Духовное оружие фусинца валялось совсем близко от паучихи. Она же словно становилась все больше, будто надувалась, ее суставчатые ноги били по земле в паре шагов от оммёдзи. Хизаши рванул вперед, одновременно с этим отправляя веером накопленную ки вперед себя. Дзёро-гумо инстинктивно отвернулась, и тогда Хизаши схватил нагинату и поднырнул ей под брюхо. Стало совсем темно, но даже тьма не мешала Хизаши видеть, как что-то движется под толстой кожей, как будто ищет путь наружу. Это было поистине омерзительное зрелище. И в тот момент, когда гумо поняла, что больше не видит противника, она попыталась сместить свое неповоротливое раздувшееся туловище, но ей уже не хватало места. И тогда Хизаши показался перед ней и, крепко ухватившись за древко обеими руками, подпрыгнул и вонзил наконечник прямо в центр метки по самую оплетку. Лезвие вошло легко, почти без сопротивления. Алый глаз во лбу гумо вдруг открылся, и выражение лицо изменилось.
– Он… сказал, что… он долго ждал.
С этими словами она рухнула на подломившихся конечностях. Учида смог самостоятельно освободить правую руку и ею пытался отодрать клейкие нити от левой.
Хизаши смотрел на умирающего ёкая, чувствуя себя опустошенным.
А потом она снова открыла все три глаза, и из одного из них скатилась слезинка.
– Что-то не так, – Учида оказался рядом и без жалости выдернул из груди поверженного врага оружие. – Давай закончим с этим.
Он крутанул нагинату так ловко, что даже не задел стоящего совсем близко Хизаши, и голова паучихи упала к их ногам. Были ли на нем следы слез, или они лишь привиделись, Хизаши уже не узнает. То, что пряталось в брюхе, все еще искало выход, и Хизаши поспешил наружу. Едва следом за ним в лаз заполз Юдай, позади послышался треск разрываемой плоти, и воздух наполнился зловещим шорохом. Хизаши ускорился и, выбравшись на поверхность, за руку вытянул Юдая.
Нечто приближалось к ним из глубины земли.
Учида не задавал вопросов, просто подобрал толстую ветку, приклеил к ней огненный талисман и забросил в нору. Полыхнуло пламя, из рыжего быстро ставшее синим. Его отсвет падал на лицо фусинца и отражался в глазах Хизаши – карем и желтом, пока не потух. Хизаши молча отвернулся и пошел прочь. Когда он понял, что за ним никто не идет, повернулся и обнаружил, что Юдай лежит на спине без движения. Хизаши вернулся, взвалил фусинца себе на спину и медленно побрел, шатаясь от усталости.