Серенада для Черного колдуна
Шрифт:
В допросной я провёл вечность,и за это время сумел понять, что прожил долгую жизнь, а ничего не знал о боли. А ведь Нянюшка Най ко мне даже пальцем не притронулась, она просто повесила на меня проклятый камень и ждала результатов.
Она ждала, а я держался. И чем дольше я держался (хотя, в принципе, сказать-то мне было нечего, ибо где в тот момент находилась Синеглазка, я мог только предположить),тем больше она мрачнела. Хмурилась. Трогала камень в амулете. угалась сквозь зубы и всё пыталась достучаться до моей родовой гордости. По её мнению, я должен был загореться
– сли бы ты только знал, как я жалею, что не узнала о тебе раньше, когда ты еще был совсем малышом, когда с тобой ещё можно было работать. Слишком поздно я тебя нашла, нo не бросила. Следила за тем, как ты учился, как шёл по карьерной лестнице, сделала из тебя эмира, а ты… ты так меня подвёл! Танари, Танари… Какой же ты наивный. Неужели тебе не противно растрачивать свой дар на такую никчёмность как кио и ему подобные? И в самом деле не понимаешь, что это унизительно, прислуживать тому, кто в разы слабее? Такой судьбы ты хочешь для cвоего ребёнка? Просто скажи мне, где он,и я подарю ему мир!
– Моя жена не беременна, - не спешил проникаться патриотизмом я и, пытаясь срастись с безумной болью, мысленно прощался с магией, с жизнью и с Синеглазкой. Прощаться с Рейкой не хотелось особенно сильно.
Я пытался представить нашу с ней будущую жизнь, наших детей, наши путешествия, секреты, которыми бы стали делиться только друг с другом. Пытался придумать, из-за чего бы мы могли ссориться. Из-за того, как назвать первенца, разве что… Ну и из-а всего остального тоже. Что-то мне подсказывало, что мы найдём повод для того, чтобы потом было из-за чего мириться.
Дахир-най уходила, возвращалась, в то время, когда она отсутствовала, мне не позволял спать кто-то из витязей визиря… Вот еще один гнилой киру острозуба. Я-то теперь, хоть правду знаю, а он до сих пор ест с рук убийцы Акио… Когда Няюшка в очередной раз вернулась, я и вовсе отказался на неё смотреть. Хотелось пить, спать, увидеть Синеглазку и умереть… она ткнула меня кулаком в бок и брезгливо обронила:
– Ты ничего мне не скажешь.
Я понял, что улыбаюcь. В пору выть от боли и безысходности, а я улыбаюсь. Нормально, да?
– Не то, что вы от меня хотите услышать.
– Тoгда и тянуть нету смысла. А Синеглазку твою я всё равно найду, Все границы Султаната мы закрыли ещё до твоего ареста,так что если она не объявится во время казни, мы возьмём её немного позже. Я, милый мальчик, всегда добиваюсь своего.
– Указательным пальцем легонько щёлкнула меня по носу. – Главное – правильно ставить цель.
– Разве Акио уже умер?
– похолодев, спросил я.
Дахир улыбнулась.
– Хорошего же ты мнения о своём султане. Разве он может уйти не попрощавшись? Нет, он дождётся любимую Нянюшку, а уж потом…
Закрыв глаза, я попытался призвать магию, но тут же захлебнулся в волне обжигающей боли. До чего же это отвратительное чувство, быть настолько беспомощным! Я скривился и упрямо повторил попытку, но Дахир, по-моему, уже не видела моих терзаний. на ушла, мягко закрыв за собой дверь, оставив мне
Вторая вечность, которую я провёл в своей бывшей допросной, была заполнена одиночеством и всё той же непрекращающейся болью. Поэтому когда бесконечнoсть спустя за мною пришли, я выдохнул почти с облегчением, начиная понимать тех, кто считал смерть избавлением.
Меня вели по знакомому коридору, мимо многочисленных чёрных витязей, - моих витязей! – которые боялись поднять на меня взгляд. Мне было больно, но голову я держал высоко и глаз не отводил, всё еще надеясь на то, что хотя бы один из них не верит в мoю виновность. Как же так. Мы стoлько лет были вместе, некоторых из них я лично принимал в команду – и вот, пожалуйста. Неужели я был настолько плoхим начальником?
Мне было грустно и гадко, но еще хуже стало, когда меня вывели на Дворцовую площадь, в центре которой местные умельцы уже успели соорудить эшафот: четыре столба высотою в два человеческих роста накрывала небольшая площадка, взобраться на которую можно было только по приставной лестнице. Внизу, под всей этой конструкцией стояли бочки с горючей смесью. Думал ли я когда-нибудь, что мой конец будет таким стремительным и таким жестоким? Нет.
Сквозь океан злых и жадных до чужой беды людей я шёл смело, задыхался от вони их ярости, но не дрогнул. Голова болела всё так же сильно, глаза слезились от яркого света, но я сумел рассмотреть, что под помостом, между бочками с горючим средством к вбитым в землю шестам привязаны несколько человек: несколько из моих витязей и Гай-на-Иру.
И обрадовался тому, что все остальные отказались вcтупиться за меня, не скажу, что мне было легко смотреть а ребят и друга-артефактора, избитых и связанных, но было бы гораздо хуже, будь здесь не шестеро человек, а шесть десятков.
Поднявшись по лестнице, я огляделся. Люди внизу копошились, будто куча червей на гниющей плоти. На мгновение мне даже показалось, что я чувствую сладковатую вонь мертвечины, но в следующее мгновение понял, что это всё головная боль.
– Слушай, народ Каула! – завёл свою песню глашатай. – Я, Уни-султан Первая, волею богов Земных и Водных единственная полнолетняя наследница брата своего Акио, невинно убиенного коварными заговорщиками, повелеваю…
И тут я увидел Синеглазку.
***
Рейя
Я проводила Суаль до улицы Мастеров, а там уже поймала куруму и велела отвезти благородную кей домой, искренне надеясь, что тропинки наших судеб больше никогда не пересекутся, а первым, что услышала, вернувшись в укрытие, был звонкий детский голос:
– Она хорошая. Хорошая! Не говори так!
– Она украла тебя у меня! – а вот рычащий голос Иу я узнала сразу.
– Не украла, спасла! – едва ли не плакала его сестра, а я, понимая, что надо бы прислушаться, вникнуть, съехала без сил по стене на пол и, обхватив колени руками, спряталась ото всех. В голове, к моему вящему ужасу не было ни единой мысли о том, как мне найти Тана и чем ему помочь...