Сергей Вавилов
Шрифт:
На этот раз, перед началом лета, Петр Николаевич приходил в аудиторию с грудой фотоснимков. Некоторые были сделаны им самим — страстным альпинистом, — преимущественно в горах, другие — его товарищами по путешествиям. Выделялись снимки другого альпиниста, Ю. В. Вульфа, любителя стереоскопических фотографий.
Снимки тщательно разглядывали всей компанией с помощью демонстрационного фонаря и без оного. Затем присутствовавшие разрабатывали маршруты летних поездок каждого члена сообщества. Петр Николаевич Лебедев страстно ратовал за прогулки по горам и убеждал учеников заниматься в первую очередь этим видом спорта.
Счастливая была пора! Но счастье, увы, не вечно. На этот раз оно оказалось совсем коротким:
Все началось с волнений.
Студенческие волнения временами возникали снова и снова, и тогдашний министр народного просвещения, крайне реакционный профессор Л. Кассо издал циркуляр, которым ректорам и проректорам вменялось в обязанность при наличии студенческих беспорядков вызывать в университет полицию. Президиум Московского университета признал это распоряжение министра незаконным, противоречащим принципу автономии высшей школы. В этом смысле президиум представил доклад Совету университета, и Совет одобрил доклад.
Как раз в критический момент вспыхнули новые большие беспорядки. Внешне они были связаны со смертью Льва Толстого. Студенты припомнили правительству и синоду все, что те сделали плохого великому русскому писателю.
Беспорядки охватили весь Московский университет, однако, вопреки распоряжению министра, президиум не вызвал для усмирения их полиции.
Кассо немедленно снял с постов ректора, проректора и помощника ректора. Тогда большинство членов Совета, санкционировавших «ослушание» своего президиума, выразило солидарность с потерпевшими и коллективно подало в отставку.
И вот превосходный коллектив Московского университета развалился. Из стен старинного рассадника знаний ушел его цвет: К. А. Тимирязев, А. А. Эйхенвальд, Н. Д. Зелинский и многие другие. Ушли и П. Н. Лебедев, П. П. Лазарев. Вместе со своими профессорами покинули университет и младшие преподаватели: приват-доценты, ассистенты и другие.
Неожиданный уход в отставку ухудшил материальное положение многих профессоров и их помощников. В особенно тяжелом состоянии оказался Петр Николаевич Лебедев, который болел грудной жабой, а пенсии еще не выслужил. Правда, к нему немедленно поступили два выгодных, с точки зрения материальной, предложения: одно — перенести свою работу в Нобелевский институт в Стокгольме, другое — поступить в Главную палату мер и весов в Петербурге. От первого предложения Лебедев отказался из патриотических соображений, от второго же — чтобы не бросать в беде верных своих учеников, последовавших за ним в решающую минуту.
На помощь великому физику приходит прогрессивная общественность второй столицы. Городской народный университет имени Шанявского и так называемое Леденцовское общество, или «Общество содействия успехам опытных наук и их практическим применениям» [5] выделяют специальные средства. На них в полуподвальном помещении в Мертвом переулке (ныне переулок Островского), в доме № 20, снимаются две небольшие смежные квартиры. Здесь в крайне тесной обстановке, в неприспособленном для этой цели помещении, при острой нехватке приборов и прочего инвентаря создается крохотная физическая лаборатория, где «лебедевцы» продолжают свои исследования.
5
Обе эти организации были основаны частными покровителями наук А. Л. Шанявским и X. С. Леденцовым. Народный университет имени Шанявского, созданный в 1906 году, стал крупным центром популяризации научных знаний, «Общество содействия успехам опытных наук и их практическим применениям», основанное на средства, завещанные X. С. Леденцовым, помогало материально ученым и изобретателям реализовывать свои идеи.
В этот же дом из казенных
В марте 1912 года мужественный коллектив постигает большое горе: их руководитель умирает.
Однако лаборатория не распадается и после этого. Студент Вавилов и после смерти Лебедева продолжает под руководством Лазарева свое первое самостоятельное научное исследование по тепловому выцветанию красителей и завершает его с успехом. В своей работе он доказывает, что вопреки тому, что предполагалось раньше, свет и тепло оказывают не одно и то же влияние на выцветание красителей. В отличие от фотохимических реакций тепловые реакции при повышении температуры значительно ускоряются.
В 1913 году эта работа появляется в печати. Для молодого физика она имеет огромное значение. Этой первой же своей статьей С. И. Вавилов, по выражению Кравца, «вошел в строй работающих физиков, и, в частности, в круг идей школы Лебедева — Лазарева».
Еще будучи студентом, Вавилов в каникулярное время совершает поездки за границу. Спортсменом он никогда не был, не помогала даже страстная агитация на этот счет П. Н. Лебедева. Но туризм Вавилов любил страстно. Дважды в студенческое время, на очень скромных и дешевых началах, он посетил Италию, был в Швейцарии и Австрии. Знание итальянского языка прекрасно помогает ему в поездках. Хорошо изучив еще в школьные годы русское искусство, в первую очередь картины и гравюры, теперь он познакомился с произведениями старых итальянских мастеров.
Раннее итальянское искусство — архитектура, живопись, скульптура — производит на него огромное впечатление. Он даже написал две небольшие искусствоведческие статьи: «Города Италии. 1. Верона» и «Города Италии. 2. Ареццо», в которых описывает памятники искусства. Статьи были опубликованы в 1914 и 1916 годах в «Известиях Общества преподавателей графических искусств».
Много лет спустя, будучи президентом Академии наук, Вавилов авторитетно высказывает свои мнения об искусстве среди художников, например по вопросу о художественном убранстве Нескучного дворца, о реставрации «Кунсткамеры», о статьях по искусству в Большой Советской Энциклопедии и т. д. Художники диву даются, откуда у «чистого» физика такие изумительные познания в области, столь далекой от точных естественных наук.
Глава IV
НАЧАЛО ПУТИ
Но вот университетские годы позади. В мае 1914 года Вавилов блестяще сдает государственные экзамены и получает диплом первой степени. Ему тут же предлагают остаться при университете для подготовки к профессорскому званию, то есть, выражаясь современным языком, аспирантуру. Однако он демонстративно отказывается от лестного предложения, не пожелав работать в стенах, откуда ушли его любимые учителя.
— Там вместо профессоров стали выступать полицейские пристава, — говорит он. — Больше в университете мне делать нечего.
Отказ от продолжения научной работы немедленно влечет за собою призыв в армию. И вот Сергей Иванович Вавилов поступает вольноопределяющимся в 25-й саперный батальон Московского военного округа. Батальон дислоцируется в городе Зарайске, но на летние месяцы вся 6-я саперная бригада, в составе которой числится батальон, выезжает в село Любуцкое — чудесную местность на берегу Оки, в двенадцати верстах от городка Алексина Тульской губернии.
По случайному совпадению вместе с Сергеем Ивановичем служит его товарищ по университету — впоследствии известный акустик — Сергей Николаевич Ржевкин. В свободное время они вдвоем отлучаются в Алексин или бродят по берегу реки, беседуя на различные темы, чаще всего о новейших идеях физики и о задачах физиков.