Сергий Радонежский
Шрифт:
В трапезной всегда царила тишина — разговоры воспрещались. После молитвы кутники, обходя столы, оделяли братиев едой. С первой чашей каждый подходил к игумену за благословением. Один их братиев во время трапезы читал жития святых.
В греческих монастырях монахи пили вино, разбавленное водой. В русских обителях «высокого жития» даже этот невинный напиток был под запретом, чтобы «змиеву главу пьянства отреза и корень его исторже». Один из церковных уставов давал объяснение такой строгости: в русской земле свои законы и обычаи, наш народ не умеет пить разумно — «не можем воздержатися, но пием до пианства».
Так чередовались в обители молитвы,
Большие русские монастыри всегда широко занимались благотворительностью, помогали бедным из окрестных деревень, привечали странников. Эта благотворительность началась и укоренилась именно с Сергия Радонежского, потому что он основал первый общежительный монастырь, а при особножитии благотворительность просто невозможна.
Страннолюбие и нищелюбие преподобный считал одной из главных добродетелей и братиям своим завещал всегда помогать нуждающимся:
— Если вы, дети, эту мою заповедь сохраните без роптания, то и после кончины моей обитель будет процветать и многие годы будет стоять благодатию Христовой.
По образному выражению Епифания, рука Сергия «была простерта к нуждающимся, как многоводная река тихими струями: и насколько в обители вклады умножались, настолько страннолюбие увеличивалось. И никто из бедных, в обитель приходивших, с пустыми руками не уходил… И если кто-нибудь оказывался в монастыре в зимнее время, когда морозы суровые стоят, какое бы время он ни оставался здесь из-за ненастья, все нужное в обители получал. Странники же и нищие, а из них особенно больные, многие дни жили в полном покое и пищу в изобилии получали по наказу святого старца».
Мимо обители шли теперь большие дороги на Москву. И кто бы ни проходил и ни проезжал по ним — князья и бояре, воины и купцы, — все стремились заглянуть в Святотроицкую обитель к святому старцу — помолиться, получить благословение. И проезжающих кормили, поили и оделяли на дорогу всем необходимым. При этом, говорит летописец, монастырские кладовые не пустели, а запасы только приумножались. Права пословица: рука дающего да не оскудеет.
Время от времени Русь посещали великие бедствия — моры и глады, — которые уносили не меньше жизней, чем татарские нашествия. С 1348 по 1350 год прокатилась по городам и весям моровая язва, прозванная «черной смертью». В Киеве, Чернигове, Смоленске и Суздале уцелела только треть населения. А в Белозерске и Глухове не осталось ни одного человека. И в Москве в эти годы умирало по тридцать — сорок человек в день, не успевали хоронить покойников. В несколько дней мор унес митрополита Феогноста, князя Симеона Гордого и его детей.
В 1364 году снова чума посетила Русь. А незадолго перед этим Москва сгорела дотла. В 1368 году Московское княжество разорено было войсками литовского князя Ольгерда, в 1382-м новое нашествие совершил Тохтамыш…
Куда шли люди, потерявшие близких, дом, гонимые страхом смерти? Конечно, в монастыри, потому что там не так страшно было умереть от чумы, от голода или от злого татарина. Несчастные знали, что там их примут, накормят, утешат, а если смерть придет — отпоют и похоронят по-христиански.
Обитель Сергия, даже во времена своей бедности и недостатка,
Позднее, когда у обители появились средства, были построены первая богадельня и братская больница. Часть иноков стали постоянно ухаживать за больными и стариками.
Выполняя завет святого старца, братия Святотроицкой обители и после его смерти гостеприимно встречали странников, помогали бедным, делились с нуждающимися всем, что имели.
И в княжеских палатах, и в крестьянских избах жадно слушали рассказы о чудесах, творимых радонежским старцем: о том, как он воскрешает мертвых и исцеляет болящих, о том, как наказывает лихоимцев и защищает бедных сирот. Человеческое сердце всегда жаждет чуда, а в смутные, кровавые времена — особенно.
Быстро разносилась по всем русским землям молва о чудном старце и пророке, который в глуши Радонежских лесов молится о грехах мира, об избавлении от татарского зла и губительства, от глада и мора, от княжеских распрей. Само появление таких подвижников и светочей внушало измученным людям надежду на лучшее.
Слава и нравственный авторитет Сергия были громадны. Ему едва исполнилось пятьдесят, а его уже величали «чудным старцем», «святым старцем». По своему возрасту троицкий игумен едва ли мог так именоваться. Но за тридцать лет тяжкого подвижнического труда преподобный достиг высочайшей степени духовного совершенства и приобрел огромную любовь и доверие братии и паствы, чего другие праведники достигали только на закате жизни.
При такой славе и авторитете преподобному не суждено было оставаться скромным игуменом Святотроицкой обители. Он неминуемо должен был выдвинуться на общественное поприще, послужить отечеству. Сначала митрополит Алексий, друг преподобного Сергия, потом подросший князь московский Дмитрий просили святого о помощи. И Сергий не уклонялся.
Еще в 1358 году при жизни великого князя московского Ивана Ивановича, когда Дмитрий был малолетним ребенком, Сергий ходил в свой родной город Ростов, чтобы уговорить князя ростовского Константина никогда не выступать против Москвы и не поддерживать ее врагов.
Летописи очень скупо и лаконично рассказывали о походах радонежского игумена, но, по-видимому, он был хорошо принят Константином. Как ни ненавидели удельные князья Москву, но святого старца почитали. В 1363 году Сергий снова ходил в Ростов, будто бы на богомолье к ростовским чудотворцам.
Но недаром о преподобном говорили, что он никогда не отходил от «своего места во иные пределы» без особой нужды. А нужда была: прошел слух, что Константин тайком ездил в орду добывать себе ярлык на безраздельное владычество в своей вотчине.
Сергию удалось уговорить князя не обострять отношений с Москвой. Вскоре Константин передал Ростов своему племяннику Андрею, который стал верным союзником Москвы, а сам удалился в Устюг.
Прошел год, и миротворец снова отправился в путь, в Нижний Новгород. По всей Руси свирепствовала чума, люди умирали целыми семьями. Болезнь никого не щадила — ни простой люд, ни князей, ни слуг Божиих. Поэтому братия удерживали любимого игумена от этого опасного похода. Но Сергий знал: если не решить дело миром, то московские воеводы двинут рать на Нижний Новгород. Он ведь не московскому князю служил, а евангельской заповеди — не убий!