Серия "Афган. Чечня. Локальные войны". Компиляция. Книги 1-34

Бобров Глеб Леонидович

— Да пошел ты на х…й!

Еще пару попыток я предпринял, ужом старался в чужие души вползти и… о доме, о водке, о бабах, женщинах и девушках мои товарищи разговаривали охотно, о боевых операциях (дело то обычное) вспоминали довольно равнодушно, а вот о чужой смерти… недоуменные взгляды, явное непонимание и заметное раздражение: «Чего это он хочет?» и в конце такого разговора только одно короткое пожелание: «Да пошел ты на х…й!»

А еще в последних числах ноября пришел Афганец. Афганец это чрезвычайно сильный ветер, способный переносить миллионы тонн пыли на расстояние до нескольких тысяч километров. Афганец это красно-бордовая буря до предела насыщенная микроскопическими частицами красно-коричневой глины. Афганец это воздух пропитанный

пылью до высоты нескольких километров. Пыль забивает палатки, пропитывает одежду, застилает глаза, затрудняет дыхание, скрипит на зубах. Дышать можно только через самодельную, изготовленную из бинтов, марлевую повязку и то с трудом и уже через минуту марля от пыли становится черно-красной, как запекшаяся кровь. Афганец это красно-бордовый сумрак и уже в двух шагах от себя ты ничего не видишь. Учащенно бьется сердце, нечем дышать, глухая тоска сжимает душу и остается только одна мысль: «скорей бы все закончилось». Афганец это усиленные сдвоенные посты в охранении, усиленные посты у складов с боеприпасами и вооружением, усиленные посты в автопарке и штабе бригады, у каждой палатки сдвоенный вооруженный автоматами наряд. Смена каждые полчаса, больше не выстоять и горе тому кого настиг Афганец в пустыне или полупустыне. Горе всем на кого идет эта буря. Буря афганской войны.

Палатки полу занесло песком, почти вся рота в караулах и на усилении, в расположении осталось только десять солдат и один дежурный офицер командир четвертого минометного взвода.

Сменившись с поста дневального я зашел в подсобное помещение каптерку. Плотно закрыл за собой дощатую самодельную дверь, снял бурую марлевую повязку, экономя воду чуток умылся, выпил воды. Вроде как и полегчало, отдышался. Достаю прихваченную с собой двенадцати листовую ученическую тетрадку, шариковую ручку и при тусклом электрическом свете начинаю писать. Пытался что-то вроде дневника вести. Может и пригодится когда. Только хреново получалось, слова невыразительные, изложенные мысли банально — ходульные. Ну и ладно, все равно никому его не покажу, а себе и так сойдет. Увлекся.

— Письмо домой пишешь?

Вздрогнул и обернулся на голос, поспешно закрыл и убрал в карман х/б мятый с затертой обложкой дневник.

— Воды слей умыться, — негромко попросил вошедший в безоконную каптерку командир минометчиков лейтенант О***.

У него лицо как в гриме. Там где была марлевая повязка, кожа чистая смугло-загорелая, а выше корка налипшей глины, только белки глаз сверкают. Из термоса набираю в котелок и затем сливаю в подставленные ладони воду. О*** довольно фыркая умывается.

О*** не кадровый офицер. После окончания университета с военной кафедрой и офицерских сборов ему присвоили звание «лейтенант» и призвали служить на два года. Было тогда такое. Это в штабах все штатные единицы заполнены, а в строю вечно «взводных Ванек» не хватает, вот военные кадровики и заполняли пробелы как могли.

Умывшись О*** роется в мешках сложенных в каптерке и неразборчиво крайне недовольно ворчит.

— Спрятанную тут бутылку командир роты когда уходил на дежурство, себе забрал, — решил я ему помочь, и насмешливо добавил:

— В большой и дружной офицерской семье ебл…м не щелкай!

— А ты откуда знаешь? — хмуро спрашивает О*** и подозрительно смотрит на меня.

— Каптер сказал, когда уходя ключи отдавал, — все еще улыбаясь доложил я, предложил:

— Могу бражкой угостить.

О*** заколебался, это был принципиальный офицер и абы с кем не пил. А тут мало знакомый солдат, да еще и не с его взвода.

— Товарищ лейтенант, — решил я облегчить ему нравственные терзания и сомнения, — эту брагу ваши ребята, когда на усиление уходили, специально для вас оставили и меня предупредили: «Смотри! Если будет О*** хреново, то угости его» А я же вижу как вам хреново…

Бушует за дощатой дверью «Афганец» и так хреново О*** что он соглашается:

— Ну ладно доставай.

О*** не уходит в одиночку глушить бражку из фляги в

офицерском помещении, он благородно предлагает:

— А ты будешь?

Если О*** надеялся, что я откажусь, то он сильно ошибался, не таковского напал, избытком благородства я никогда не страдал.

— Ну если вы приказываете товарищ лейтенант, то я обязан подчинится, — радостно оскалился я, достал и протянул О*** свой котелок.

— Гм…, - чуть разочарованно бормотнул О*** и покачал полулитровую флягу на руках.

Ну что такое пол-литра слабо алкогольной браги на двоих? Это даже не выпивка, а так… можно даже сказать издевательство над выпивающими людьми.

О*** льет мне напиток в котелок, сам пьет из фляжки. Сидим на куче сваленных бушлатах мелкими глотками смакуем сильно пахнущую дрожжами бражку.

По виду и по манере поведения О*** совершенно от кадровых офицеров не отличается. Тот же мат при отдании воинских команд, та же командная хрипотца в голосе, то же умение заставить даже самого наглого солдата выполнить почти любой приказ. И в военном деле он вполне прилично разбирался. И по своей минометной части дока был и командиром боевой группы на операции ходил. Офицер как офицер. На сугубо мирного гражданского интеллигента на которого чуть ли не силком напялили военную форму, О*** совершенно не похож. Хотя мирный, скромный, неловкий, обремененный дипломом и комплексами юноша интеллигент говорящий солдатам «вы» и не умеющий командовать, пить водку и воевать, это или донельзя затертый художественный штамп или просто рудимент иных времен. Наш студент, умеет пить, материться, драться, в безвыходных ситуация на экзаменах и зачетах проявляет смекалку, выдержку и беспредельное нахальство. А студент живущий в общежитии, да на одну стипендию это вообще элита студенческого сообщества и готовый командир для наглых, матерящихся, пьющих и не желающих служить как надо солдат. Чуток военных знаний, немного боевого опыта и вот вам офицер способный тащить службу «Ванькой-взводным» в любом роде войск.

— А вот интересно, где это вы постоянно дрожжи и сахар достаете? — облизывая губы крайне бестактно спрашивает меня бывший студент и выпускник физико-математического факультета, ныне и присно и до дембеля командир минометного взвода лейтенант О***.

Всем своим видом демонстрирую удивление и возмущение его крайне бесцеремонным вопросом. «Какой вы невоспитанный человек!» — говорит О*** моё вытянувшееся с разводами еще не смытой глины лицо. Такой вопрос по военному этикету это дурного воспитания. Если офицер поймал солдата с брагой или водкой, то отбирай, проводи допрос, накажи в конце то концов если уж так приспичило. Но если тебя угостили, а ты принял угощение, то спрашивать: где; зачем; почему, это то просто… ну просто моветон.

— Да я так интересуюсь, — слегка смущается О*** и пытается исправить возникшую неловкость, — вдруг самому пригодится.

— На хлебопекарне 201 дивизии меняем на патроны, — нехотя признаюсь я

— ?! — от удивления даже раскрыл рот О*** — Да на кой патроны хлебопекам нужны? Этого же добра и так завались…

И точно, вот чего-чего, а уж боеприпасов особенно патронов и гранат навалом было. Никого отчета в их использовании не требовалось. Цинки с патронами, гранаты без запалов прямо в палатке у оружейных ящиков валялись, «бери, не хочу». Да еще у каждого в РД по одному б/к — боекомплекту было. Б/К это четыреста патронов в пачках и четыре гранаты.

— Это трофейные патроны, — болтая в котелке остаток браги поясняю я, — пекари из них сувениры делают. Дома небось вые…ться будут: «вот мол мы какие лихие… вот какие у нас трофеи… вот сколько духов положили…. а вот эту самую пулю у меня прямо из груди вытащили…» Тут главное, — чуть улыбнувшись продолжаю я, — чтобы маркировка на патронах с иностранными буквами была. Больше всего патроны от английской винтовки «Бур» ценятся, еще патроны с иероглифами от китайских АК хорошо идут. — И поспешно во избежание последующих вопросов добавляю, — Мы уже все обменяли, больше нет.